«Недограждане» России: несколько наивных вопросов по поводу украинских беженцев

Жизнь тех, кто, начиная с 2014 года, приезжает в нашу страну с Донбасса, спасаясь от обстрелов или от преследований своих ура-патриотов, никогда не была сладкой. Ни одного дня. Ни тогда, когда беженцы еще жили в пунктах временного размещения, открытых в частных гостиницах и хостелах, и молча провожали глазами денежные реки из пресловутых «800 рублей в день на человека», текущие в карманы причастных к их размещению «ответственных лиц».

Ни тогда, когда выстаивали часами в душных помещениях Федеральной миграционной службы, робко надеясь, что уж с пятого-то раза им удастся подать документы на РВП (разрешение на временное проживание), и удивляясь ловкости, с которой получают вожделенный статус наши «среднеазиатские братья».

Ни тогда, когда в энный раз слышали от работодателей: «С Украины? С временным убежищем? Нет, мы принимаем на работу только с российским гражданством...»

Но им все время казалось, что эти трудности преходящи, их можно пережить, перетерпеть, ведь главное - здесь не стреляют, здесь они в безопасности. Так было в 2014-м, в 2015-м. А потом наступили 2016-й и 2017-й...

Спросите, что изменилось в эти годы в положении украинских беженцев? Многое. Причем, далеко не в лучшую сторону. Почему? По разным причинам, в основном, по экономическим и политическим. Первую причину оставим экономистам, а вот о второй давно пришло время поговорить.

Ни для кого не секрет, что огромный поток беженцев, принятый Россией в 2014-м году, и тот ручеек из них, что еще продолжает течь из Луганской и Донецкой областей, в первую очередь, имели и имеют для нашей страны огромное политическое значение. Вообще в трагической истории противостояния Донбасса остальной Украине столько политики, что всех ее вольных и невольных участников - как мирных жителей, так и ополченцев, - впору считать политическими заложниками. А раз так, то возникает закономерный вопрос: нынешнее резкое ухудшение ситуации с ними, активно освещаемое в СМИ и соцсетях, кому оно выгодно? И чего этим хотят добиться?

Самодепортация под обстрелы и пытки

С 1 ноября 2015 года, если помните, ФМС отменила льготный режим пребывания украинцев на российской территории, оставив его только для прибывших из «зоны АТО». Соответственно, жители Мариуполя, Одессы, Харькова, как и обычные иностранные граждане, скажем, из Ташкента или Бишкека, автоматически стали подпадать под правило «90/180». То есть после трехмесячного проживания в России, если за это время они не смогли купить патент и подать документы на оформление РВП, им предписывалось выехать на родину, пробыть там 90 дней и, если есть желание, вернуться обратно. Это был серьезный удар по политэмигрантам, принимавшим активное участие в «Русской весне». Потому что многие из них, приехавшие в нашу страну в поисках спасения от преследований СБУ, к осени 2015 года так и не сумели преодолеть бюрократические «рогатки» ФМС и легализоваться.

В январе 2016-го перечень населенных пунктов ЛДНР, на жителей которых распространялись льготы по миграционному режиму, существенно сократился. В течение года он сокращался еще не раз, вначале до «минского формата», то есть до перечня городов и сел, фигурирующего в документах «Минских соглашений», а потом и вообще о нем просто забыли. Правило «90/180» одинаково стало касаться всех, прибывших не только с Украины, но и с ДНР и ЛНР. В то же время, свидетельство о временном убежище, предоставлявшее гарантии того, что человека не депортируют во время его действия, выдавать перестали, мотивируя тем, что «у вас там все уже закончилось».

Людям, не имеющим представления о мытарствах украинцев в России, сложно понять, почему так происходит: почему они зачастую «зависают» на статусе «временное убежище» и два, и три года, или вообще живут по «миграционке». Почему работают неофициально, за сущие гроши, экономя на еде для себя и детей, чтобы хотя бы вовремя заплатить за арендуемое жилье. Все дело в том, что, в отличие от среднеазиатских гастрарбайтеров - одиноких мужчин и женщин работоспособного возраста, - беженцы нередко покидали свои дома внезапно, практически без денег, захватив с собой только самое необходимое, зато целыми семьями - с маленькими детьми и престарелыми родителями. И чем больше детей, тем в бОльшую проблему для них выливается сейчас легализация в России. На оформление статуса, при их мизерной зарплате, просто нет средств. Где уж тут тратить тысячи на госпошлину и многочисленные нотариально заверенные переводы и ксерокопии - заплатить бы за хлеб насущный. К тому же, чтобы вернуться - также всей семьей - обратно, да еще и прожить в родном городе положенные три месяца, необходима кругленькая сумма, которой просто нет. Уж не говоря о том, что возвращаться зачастую некуда и незачем: в «ридной неньке» вовсе не рады землякам, вернувшимся из страны «клятых москалей» и зараженным «бытовым сепаратизмом», а по районам ЛДНР - не по всем, но по многим, - стреляют, причем сильно. При этом, как говорят местные, «работы нет, а цены московские». Но возвращаться приходится, и не всегда по своей воле. Что происходит с возвратившимися потом, знает один Господь.

Пожилая женщина и ее сорокалетний сын жили в пригороде Новосибирска. Так вышло, что бывший шахтер, не разбирающийся в тонкостях российского миграционного законодательства, просрочил регистрацию по месту жительства, причем намного. Работал он неофициально, подсказать, что ему за это грозит, было некому, хозяин жилья, как водится, регистрировать квартирантов отказался. Когда пришло время продлевать срок временного убежища, оказалось, что это уже невозможно, необходимо выезжать в Горловку. С трудом заплатив штраф, насобирали требуемую на билеты для двоих сумму, выехали, оставив вещи в убеждении, что через три месяца обязательно вернутся, и... пропали. Последний звонок от бабушки был спустя полтора месяца после отъезда. Плакала, говорила, что сын ушел в ополчение, а у нее пенсия 2 тысячи рублей, как жить одной, непонятно, на возвращение в Россию надежды уже нет - не на что... Больше вестей от них не было.

Читать далее: