«Октябрь для России – катастрофа или спасение?»

   25 октября 1917 года большевики под руководством Ленина и Троцкого совершили «бескровный переворот», положивший начало «Новой эре человечества»; «десять дней, которые потрясли мир» впоследствии стали именоваться Великой октябрьской социалистической революцией. Власть перешла от Временного правительства Керенского к «временному», опять же, правительству Ленина (Х. Раковский утверждал, с чем соглашаются многие исследователи, что, на самом деле, власть масон Керенский просто передал масону Троцкому по распоряжению старших «братьев»).

Власть сменили легко, поэтому обыватели поначалу ничего и не заметили. В те дни поэт, критик и публицист, деятельный член Союза русского народа Борис Никольский (расстрелян свердловцами в 1919 году) писал: «Завтра у нас уже будет новое правительство, причём переворот совершается ещё легче и спокойней, чем в феврале. Петроградский гарнизон снимает временное правительство, как горничная тряпкою пыльную паутину». А незадолго до того он же рассуждал: «Теперь люди ничто, теперь воля Божия совершается, и людям остаётся только ждать, когда она совершится до конца…»

Кроме «февралистов» – кадетов, октябристов, прогрессистов и прочих буржуазных революционеров, даже для «искренних марксистов» – меньшевиков и эсеров Октябрьский переворот стал ни чем иным, как «контрреволюцией», а большевики (с примкнувшими к ним «межрайонцами» Троцкого и левыми эсерами) – врагами. Здесь надобно отметить такую важную вещь: «Большевистская партия – это дело рук Ленина и притом его одного» (Н. Суханов, 1921 год). А посему строчки из В.В. Маяковского: «Партия и Ленин – близнецы-братья, кто более матери-истории ценен? Мы говорим Ленин, подразумеваем – партия, мы говорим партия, подразумеваем – Ленин» – не просто «крылатая фраза».

На тот момент среди верхов партии большевиками (в строгом понимании этого слова), кроме самого «вождя», являлись близкие Ленину И.В. Сталин и В.Д. Бонч-Бруевич. Условно к большевикам можно было отнести вечно «колеблющихся» Зиновьева и Каменева. Где-то с 1923 года к ним примкнул окончательно определившийся Ф. Дзержинский. А «примазавшийся» к партии Ленина в августе 1917 года член «древнего Бунда», на которого возлагал большие надежды Фининтерн (космополиты), «перманентный революционер» Троцкий никогда реально большевиком не был. Но имел наглость претендовать на ленинское наследство, при этом ставя себя выше самого основателя большевизма. Равно как и ещё один «демон революции», бывший главарь уральских боевиков, отец «красного террора», истребления казаков и прочих мерзких деяний Янкель Свердлов. То же самое относится и к «любимчику партии», прибывшему из американской эмиграции на одном пароходе с Троцким, Николаю Бухарину.

У этих групп политиков изначально были разные цели и задачи, видение будущего, ну и, разумеется, разное отношение к России и её народу. Как мы помним – «левым» радикалам на Россию было наплевать, а народ рассматривался ими только как «хворост» для мировой революции. Очень чётко по этому критерию разделил революционеров историк И.Я. Фроянов: ленинцы творили «революцию для России», а троцкисты участвовали (их последователи продолжают это делать и сегодня) в «революции против России». Это принципиально!

В контексте нашей работы это разделение и противостояние проходило по линии отношения к религии вообще и к Православию в частности. Далее мы это подробно разберём, а пока подчеркнём вот что: большевики – атеисты или «безбожники» (изживатели религиозных предрассудков), но не «богоборцы», в отличие от троцкистов (ликвидаторов Церкви), многие из которых были тайными гностиками, потомками богоубийц и ярыми ненавистниками всего русского…

Для католиков Октябрьская революция стала событием радостным. Они возлагали большие надежды на «богоборцев» - космополитов, а потому именно с ними предпочитали контактировать (вплоть до начала тридцатых, когда Сталин практически зачистил резидентуру Святого престола в СССР).

Немалое число людей хороших и не глупых, вроде, но зашоренных или «чересчур верующих», считают Октябрьскую (но отчего то не Февральскую) революцию величайшим злом истории, Ленина – исчадием ада, а во всех бедах России (даже нынешних) винят большевиков. Ни с одним из этих умозаключений-приговоров, зачастую весьма эмоциональных, мы согласиться не можем. Не вдаваясь в подробности, скажем, что признательны «русофобу», дерзкому «фанатику идеи» справедливости Ленину за две вещи: спасение России от уничтожения и за то, что стал тем «ледоколом», который пробил Сталину дорогу к власти.

Для обоснования нашей позиции приведём несколько цитат из разных авторов.

Уже упомянутый нами монархист Б. Никольский: «Вы знаете, до какой степени я не большевик и даже не социалист; но я, увы, много учился, много думал, и совесть, и правда мне дороже всего. Заслуг у вождей нашего большевизма нет, как нет заслуг у бомбы, которая взрывает, как нет заслуги у рычага, который опрокидывает, у тарана, который проламывает: заслуга (или преступление) в той разумной воле, которая ими движет (когда такая воля есть); но они стихийные, неудержимые и верные исполнители исторической неизбежности. Делать то, что они делают, я по совести не могу и не стану; сотрудником их я не был и не буду; но я не иду и не пойду против них: они исполнители воли Божией и правят Россией если не Божией милостью, то Божиим гневом и попущением. Они в моих глазах наилучшее доказательство, что несть власти, аще не от Бога. Они власть, которая нами заслужена и которая исполняет волю Промысла, хотя сама того и не хочет, и не думает». (Письма Б. Никольского Б. Садовскому, октябрь 1918)

Митрополит Вениамин (Федченков): «Да, никакая революция не бывала и не бывает бескровной, нужно согласиться с Л.А. Тихомировым. Эти размышления, давно уже сложившиеся, я написал потому, чтобы многое дальше было яснее, понятнее.

Но мне, как верующему человеку, ещё хочется подойти к вопросу советской власти не только с точки зрения народной, но и религиозной, помимо естественных причин – поискать и Божиих путей.

Большевики – безбожники, материалисты марксисты. Православные цари ушли, на их место стала атеистическая власть.
Конечно, нам, верующим, это казалось и ужасным, и неприемлемым. И не нужно удивляться, что Церковь стала сначала против советской власти… Дальнейшие притеснения и преследования духовенства, и даже веры, ещё сильней восстановили нас против неё…

Много позже, уже в Нью-Йорке, на одной из лекций «друзей Советского Союза» один пожилой рабочий задал мне вопрос:

– Как же это вы, владыка, пошли против народа? Я был участником «белого движения».

– Не в народе дело, а во власти, она была против веры, как сами знаете, и нам было потому трудно пойти с ней.

Однако же сейчас скажу я то же самое, что думал на горе у сельской церкви: «Бог правит миром, чего же миру ужасаться?» И в самом деле. Если мы веруем, что над нами есть Промысл Божий, если мы повторяем евангельское слово: «И волос с головы не падёт без воли Божией», так неужели такое колоссальное событие, как революция, случилось без этой воли? Недопустима даже самая мысль об этом. В чём эти причины и знамения Промысла, я подробно скажу дальше в главе о Церкви и соборах. А сейчас лишь утверждаю (я много раз говорил об этом на лекциях):

– По Промыслу Божию произошла и революция и пришла большевистская безбожная власть!

И потому я никак не могу согласиться с однобокой формулой Тихомирова: “Всякая революция от дьявола”».

Ведь и сам дьявол ничего не может сделать без попущения или воли Божией». (Митрополит Вениамин «На рубеже двух эпох», 1954 год)

Монархист, думский оратор, возглавлявший одну из ветвей Союза русского народа, Николай Марков в эмиграции заявил: «Лучше сто лет власти большевиков, чем великий князь Кирилл Владимирович на русском престоле».

Давний «друг» России, вестник закулисья, Генри Киссинджер в 1997 году написал: «После революции миссионерскую страсть и пыл перенял Коммунистический Интернационал». («Дипломатия»)

Заключим нашу реплику важным выводом, сделанным знаменитым современным историком И.Я. Фрояновым в книге «Уроки Красного Октября» (2007): «Помимо решения революция против России, Октябрь 17-го года, будучи мощным прорывом миллионов людей в будущее, к социальной свободе, справедливости и равенству, содержал и другое решение: революция для России. Именно этим он велик и притягателен. Пройдёт нынешний «демократический угар», и в памяти русского народа он навсегда останется Великим Октябрём»!

Вступление ко второй части работы «Россия и папизм» . Александр Огородников , январь 2017 года.