Духовно-религиозные аспекты реабилитации лиц с психическими и поведенческими расстройствами, обусловленными в том числе злоупотреблением психоактивными веществами (часть 2)

В то же время сегодня одни психологи, пытаясь рассматривать религиозный путь преодоления зависимого поведения как некое исключительно психологическое явление, считают возможным утверждать, аргументируя свою позицию высказываниями современных авторов, в частности, Пауля Тиллиха о том, что «нередко мужество быть, создаваемое религией, есть не более чем желание человека ограничить собственное бытие и закрепить это ограничение властью религии». Далее по тексту: «И даже если религия не подталкивает человека к патологическому самоограничению или не поддерживает такое самоограничение прямо, она способна ограничить открытость человека к реальности, прежде всего к реальности самого себя». Другие психологи пытаются ставить знак равенства между феноменом религиозности и религиозной аддикцией. Наш досточтимый коллега в своей работе «Клерикализация как новое явление в российской наркологии» ссылается на мнение заведующего кафедрой медицинской и общей психологии Казанского государственного медицинского университета, доктора медицинских наук, профессора В.Д. Менделевича, согласно которому «религиозную аддикцию» следует рассматривать как один из видов зависимого поведения: «Религиозная зависимость, как и любая другая, становится одним из способов бегства от тревоги ответственности, необходимости решать свои личностные и духовные проблемы», - утверждает профессор В.Д. Менделевич. Наш оппонент, Ф.Б. Плоткин, также представляет одинаково незрелым поступком человека и обращение к религии, и потребление психоактивных веществ. 

Выше мы уже показали, что подобные утверждения чрезвычайно далеки от реальности. Безусловно, не только в древних манускриптах, но и в современной науке (психиатрии, психологии, теологии, философии, антропологии) истинное религиозное чувство, равно как и духовность, считаются феноменами, активизирующими наивысший уровень личности – духовный. Это чувство не есть желание уйти от личной ответственности за свои поступки и признать над собой беспрекословную власть религии. И это не такая же, как и все иные, религиозная зависимость. Религиозность, как было доказано нами выше  – это неотъемлемая часть личности человека, точнее, его ипостаси. Та часть, без которой невозможен процесс преображения по природе своей неполноценного человека в цельную личность, способную к созиданию внутренней гармонии и чистоты не только в себе, но и в окружающем мире. Поскольку атеизм принципиально не признает разноплановую специфику религиозности, утверждения нашего оппонента, а также цитируемых им П. Тиллиха и профессора В.Д. Менделевича в свете всего вышесказанного являются ни чем иным как вульгарным редукционизмом. Духовно ориентированный, религиозный путь преодоления зависимости, формирование и развитие навыка трезвения представлять как переключение на аналогичную другим зависимость, перекладывание личной ответственности на Бога, абсолютно безграмотно и, более того, антинаучно. 

Если бы наш оппонент попытался хотя бы в общих чертах ознакомиться с основами православного вероучения, он бы признал, что прийти в храм и неукоснительно следовать догматам Русской Православной Церкви, старательно обрывая путы зависимостей, очень непросто. «Вера – отнюдь не пассивный акт, чтобы встать на ее сторону (поверить), нужно приложить усилия, проявить решимость, ибо мера веры может быть равна мере неверия, и надо превозмочь последнюю через нередкую борьбу («внутреннюю брань»)».

При этом, крайне важно, как нами уже отмечалось выше, уметь дифференцировать истинную религиозность и ее суррогат или психопатологию, а также учитывать тот факт, что часть тоталитарных деструктивных культов («сект») современности вовлекают алкоголиков и наркоманов в свою деятельность, под прикрытием религиозных идей при помощи определенных психотехник переключая их с химической зависимости на еще более стойкую зависимость от группы и ее идеологии. В современной научной литературе описан целый ряд признаков, позволяющих отличить традиционное религиозное течение от псевдорелигиозных новообразований, создающих из обратившихся за помощью лиц адептов с порабощенной волей и потерянной личностной самоидентификацией. Однако это особый разговор, не требующий детального разбора в данной работе. Здесь мы говорим о христианстве и только о нем.

Как указывает в своем труде «Православная психотерапия. Святоотеческий курс врачевания души» митрополит Иерофей (Влахос), «цель христианства – достичь блаженного состояния обожения. Обожение и подобие Божие отождествляются между собою. Но, чтобы достичь этого подобия и созерцания Бога и чтобы само это созерцание оказалось животворящим светом, от человека предварительно требуется очищение. Это очищение и исцеление являются делом Церкви. Если же христианин принимает участие в обрядах, не подвергаясь животворящему очищению, хотя сами внешние проявления культа имеют целью именно очищение человека, он не живет в Церкви по-настоящему. Христианство без очищения – это утопия. Благочестивым является тот, кто обуздывает язык и не обманывает свое сердце, но очищает его от внутренней скверны, и религия – это не только проявление заботы о страдающих, но главным образом хранение себя в чистоте от мирских дел. Тот, кто заботится о своем очищении, является религиозным и принадлежит к религии».

Данное отличие дает право утверждать, что христианство – не философия и не религия в том смысле, как «естественные» религии, прежде всего это искусство врачевания. Это, подчеркнем еще раз для наших коллег, не знакомых с Православием, исцеление человека от его страстей, служащее для достижения им в дальнейшем общения и единства с Богом. В этом заключается сотериологический, душеспасительный аспект истинно духовной работы, которая способна дать действительное освобождение и в то же время принести удовлетворение от познания законов духовной жизни. В результате участия в церковных Таинствах, общинной жизни, работы с духовником и общиной, совмещенных с изучением произведений сподвижников православной веры, паломническими поездками и т.п., вместо невнятного «виртуального» катарсиса происходит действительное и реальное преображение (греч. ????????????) зависимой личности в свободную, т.е. а) способную к разумному выбору и б) имеющую произволение (волю) к ответственности за актуализацию Божьих даров личность. Конечно, более точным в этом отношении было бы слово «ипостась», но так уж сложилось, что психология еще в момент своего зарождения заимствовала слово «личность» из христианской антропологии и затем приспособила его к земным представлениям о духовности, лишила связи с трансцендентальным Божественным миром и тем самым – высшей ответственности, без которой становление преображенной личности, ее абилитация, невозможны. Именно благодаря христианству сформировался современный статус личности и сам феномен личности – человека, как уникального, свободного и разумного существа, ценность которого определяется чем-то более высшим, чем одной принадлежностью к роду, к «государству-городу» запада или «патриархальной деспотии» востока.

Православие приносит жизнь, преображает жизнь биологическую, при этом освящает и духовно преображает все общество. Православие, если мы воспринимаем его правильно и живем в Духе Святом, представляет собой общение Бога и человека, небесного и земного, живых и усопших. И в этом общении все проблемы, возникающие в нашей жизни, становятся проблемами низшего порядка, решаемыми и по сути ничего не значащими. И химическая зависимость – это лишь малая часть тех страстей, которые могут овладевать человеком, к контролю за которыми стремится Православие. И ни в коем случае христианскому вероучению не может быть приписана функция «опиума для народа». Это лекарство и для оздоровления личности, и для укрепления общества.

И с этой точки зрения, рассуждения нашего уважаемого оппонента над интерпретацией смысла высказываний Карла Маркса о дефиниции религии как «опиума для народа» или «опиума народу» не представляют интереса для современной науки. Целесообразно на страницах журнала «Наркология» размышлять не над философским значением того или иного понятия, занимаясь по сути своей словоблудием, а над тем, каким образом и с чьей помощью возможно повысить эффективность реабилитационных мероприятий для лиц, страдающих той или иной формой зависимого поведения.

Нам вполне понятно, почему наш коллега из Беларуси никак не может понять, в чем же смысл Православия и что Оно может предложить попавшему в сети зависимости человеку. Дело в том, что христианский взгляд на человека зиждется на утверждении двух одинаково неприемлемых гуманистическим секулярным сознанием положений: «заданном» богоподобном величии человека (Быт. 5:1) и, в то же время, настолько глубокой его болезненности, что Самому Богу потребовалось прийти, чтобы, как поется в тропаре предпразднества Рождества Христова, «прежде падший воскресити образ». Отсюда христианством достаточно четко определено «стратегическое» направление духовно-нравственного преображения человека, о котором должен знать каждый специалист, так или иначе работающей с человеческой личностью. В своем существе оно таково.

Подлинно совершенный человек – это Христос, новый человек (Еф. 2:15), а так называемый «обычный», так называемый мирской человек духовно ненормален, болен, поскольку все его свойства повреждены и искажены в Адаме. Поэтому задачей общества является создание таких условий, которые не только не давали бы прогрессировать болезни, но и способствовали бы ее исцелению. Неосознанная вина за грех Адамов – экзистенциальная тревога, свобода от  которой обретается в Таинстве Крещения обратившегося к чувству «общечеловеческой вины». Постепенно прибавляется чувство индивидуальной вины за совершаемые поступки, освобождение от которого человек получает (вместе с освобождением от самого греха) через осознание своего греха, покаяние и Таинство исповеди. По-другому избавиться от голоса совести можно лишь иным способом его заглушив, что в конечном итоге приводит к  «проблемам» типа тех же алкоголизма и наркомании. 

Христианство рассматривает проблему зависимостей не как некий феномен человеческой личности, но как приобретенное со времени грехопадения свойство, органически вошедшее в состав человека. Для христианства конкретные зависимости – лишь метастазы раковой опухоли, сутью которой является греховное зерно, унаследованное от «непослушания Адама». Зависимость от твари, а не от Творца, который создав человека, поставил его выше всей остальной твари. И главная зависимость – это зависимость от своего «Я», делегированного на правление заблудшим разумом «alter ego». А поскольку истинная жизнь для христианства начинается за вратами смерти, то всей целью этой суетной жизни именно освобождение от зависимостей. 

Все святоотеческое учение о человеке, или так называемая антропология Святых Отцов открывает не столько абстрактно-научную трихотомию человеческой личности, сколько учение о единстве греховных наклонностей, их влиянии на все уровни личности человека и способы противодействия развитию в человеке греховных страстей. По сути, это учение представляет из себя материал, который лишь небольшой своей частью может быть воспроизведен в современной психологии. Как мы уже писали выше, греховность человека преодолевается через покаяние, то есть работу над чувством вины за соделанные грехи.

Очень тонкое  замечание по поводу связи чувства вины и греховности сделал Р. Кочюнас. Он призывает психологов к осторожной работе с чувством вины, ибо не всегда надо стремиться освободить человека от него, иногда, по его мнению, надо помочь клиенту пережить неизбежность чувства греховности, заложенной в природе человека. Возрастание  в духовной жизни совершается по законам, установленным не человеком, но Богом, и психотерапия не должна находиться «вне» («выше») этих законов. 

Сущность человека – в свободном становлении, образовании, творении себя. 

Митрополит Сурожский Антоний приводил слова русского религиозного философа А.С. Хомякова, который показал, что славянский корень слова «свобода» имеет смысл «быть самим собой». Другими словами, не зависеть ни от чего.

Известный педагог и публицист, доктор богословия, профессор Московской духовной академии А.И. Осипов выделяет три смысла свободы. 

Первый из них он называет метафизическим пониманием свободы. Речь здесь идет о простой вещи – о свободе воли человека как образа Божьего, о свободе, характеризующейся наличием в человеке способности выбора, внутреннего выбора, между добром и злом. Свобода воли является фундаментальным свойством человеческой природы. Эта свобода, с христианской точки зрения, является тем свойством личности, утрата которого приводит к полной деградации личности. Христианство говорит: «Бог не может нас спасти без нас, то есть именно без нашей свободы, без нашего произволения». Вот эта возможность внутреннего самоопределения личности перед лицом добра и зла является одним из самых фундаментальных свойств человеческой личности. 

Есть второе понимание свободы. Оно связано с возможностью реализации личности в условиях ее жизни в обществе, в социальных условиях, в окружающем мире. Здесь речь идет уже о свободе действий человека. Можно назвать эту свободу внешней свободой. Это достаточно широкое понятие, но в нем наиболее актуальным вопросом современности является именно вопрос о правах, или свободах, человека. 

Христианство указывает на третий вид свободы, с христианской точки зрения – самый важный. Речь идет о духовной свободе. И эта третья категория – духовная свобода – означает не что иное, как власть человека над своими страстями. Эта, духовная свобода, а не внешняя, является высшей целью исканий христианина, которая приобретается им только в процессе правильной аскетической жизни. Эта правильная жизнь приобщает человека к Богу, делает его созвучным Богу, подобным Богу, преподобным Богу. Апостол Павел говорит: «Где Дух Господень, там свобода» (2 Кор. 3:17). Разъяснение, что это за жизнь, какие существуют в ней законы, по каким критериям можно судить о правильности или неверности избранного пути, какие, наконец, ступени проходит в ней христианин, достигая свободы, - это уже материал для отдельной публикации.

В. Франкл, по сути отражая позицию христианства, отмечал, что человек свободен благодаря тому, что его поведение определяется, прежде всего, ценностями и смыслами, локализованными в ноэтическом, высшем духовном измерении и не подверженными детерминирующими воздействиями со стороны факторов нижележащих уровней. «Человеческое бытие всегда стремится за пределы самого себя, всегда стремится к смыслу. Тем самым главным для человеческого бытия является не наслаждение или власть и не самоосуществление, а скорее, осуществление смысла», – утверждает В. Франкл. Его учение восстановило для современной психиатрии целостное представление о человеке. Вопреки материалистическим догмам, отрицавшим духовность, оно утверждает: «Человек – это большее, чем психика: человек – это дух».

При этом нам абсолютно непонятна озабоченность В.Д. Менделевича, на которую указывает Ф.Б. Плоткин, по поводу того, что «одной из насущных проблем биомедицинской этики и медицинского права в области наркологии является «неоморалистский подход», при котором к научным дискуссиям на правах равных партнеров приглашаются представители церквей». На самом деле ничего удивительного в этом нет. Это вполне закономерный процесс, поскольку высокое качество реабилитационной работы с аддиктами, как уже было показано выше, не может обеспечиваться без воздействия на духовный уровень личности. Поэтому совершенно естественно, что к научным дискуссиям в сфере психологии, антропологии, психотерапии, психиатрии и наркологии на равных правах в России в последнее время все чаще и чаще стали подключаться представители традиционных для России религиозных конфессий, священники, а также специалисты, работающие с ними плечом к плечу.

Мы должны понимать, что религиозность исходит от религиозного чувства как нормативного свойства личности. Это чувство, вызывая потребность понять его суть, приводит к познанию религиозных учений. Все традиционные религиозные учения (заветы) предписывают исполнять деяния добрые во благо других и осуждают любые деяния только для своего блага за счет других – в этом смысл жизни и поведения человека по религиозным представлениям, в этом их «Благая весть» (жизнь согласно этой вести и означает жить по «со-вести»). Религиозность в нравственном плане выражает многотысячелетний опыт духовного благоустройства человечества. Религиозная духовность личности человека определяет его поведение не столько законом и логикой, сколько чувством справедливости, долга, праведности, милосердия. Здесь задействованы такие категории как честь, красота, любовь, ответственность, добродетель. Для достижения этого не нужно изобретать какие-либо новые технологии и приемы. Необходимо включить в самосознание человека два основных Закона, данных Богом. Богом, который есть Любовь.

Когда Иисуса Христа спросили: «Какая наибольшая заповедь в законе?», Он ответил: первая и наибольшая заповедь «возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим», вторая же подобная заповедь: «возлюби ближнего твоего, как самого себя» и подвел итог: «На сих двух заповедях утверждается весь закон и все пророки» (22 Матф. 37:40).

В Православии духовно-нравственное самосознание, определяемое приведенными Заповедями, понимается не как какая-то абстракция, некое мифическое свойство личности, а как весь Мир, иже Он «везде сый и вся наполняяй» (везде находящийся и всё наполняющий). Бог во всех творениях Его, и любовь к ним – это тоже любовь к Богу. Любовь к ближнему своему – это тоже проявление любви к Богу. Если человек живет в со-бытии с Богом, то его самосознание наполнено смыслом этой любви, который не оставляет место для каких-либо вопросов. Без этого вопрос о смысле жизни остро встает и перед достигшими желаемого предела материального благополучия бизнесменами, и перед молодежью, и перед теми, кто чувствует конец прожитой жизни, и кто ежедневно подвергается риску быть убитым, и теми, кто «чудом» остался в живых после катастрофы. Главным христианским критерием в оценке любых действий, в регламентации всех свобод и прав человека может быть только любовь, которая ищет блага другого (и блага не только земного, но и в первую очередь вечного – Мф. 22:37-39). 

Верующему человеку всегда полезно вспомнить о любви Бога к человеку, в том числе и к нему самому, а также о любви к Богу и о любви ближних к нему. Психотерапевт, в частности, выражает эту любовь безусловным принятием клиента. Но если в  столь популярной сегодня клиент-центрированной психотерапии К. Роджерса условием исцеления для клиента является любовь как симпатия психотерапевта к клиенту, то для православной психотерапии, основанной на евангельских  ценностях и учении о человеке, «любовь к ближнему» становится краеугольным камнем, основой основ. Но насколько схожи евангельская «любовь к ближнему» и «принятие» клиента терапевтом в клиент-центрированной психотерапии? Какую реальность  отражают эти понятия?

Выскажем мнение, разделяемое некоторыми нашими коллегами, что «безусловное принятие клиента» у K. Роджерса, скорее всего, подразумевает «любовь-филию», что переводится с греческого как склонность, привязанность, естественная симпатия, участие, дружба. Через слово «филия» в греческом языке выражается и самолюбие, как любовь к себе такому, каков есть (самодовольная успокоенность). А для выражения понятия любви в евангельских заповедях употребляется другое греческое слово – «агапэ». «Агапэ» – это нравственное чувство, разумно направленное усилием воли, которое проявляется в участливом отношении и противополагается небрежению, беззаботности. Эта духовная любовь предполагает самопожертвование и безусловное самоотречение. «Нет больше той любви, – говорит Иисус Христос, – как если кто положит душу за други своя» (Ин. 15:13). Любовь человека к Богу является жертвенной, потому что ему для этого надо отказаться от своих греховных наклонностей: «Кто любит Меня, тот соблюдет слово мое» (Ин. 14:23). Заповедь возлюбить ближнего «как самого себя» с употреблением слова «агапэ» также  предполагает «любить ближнего и ненавидеть грех в нем». «Любить  ближнего, – пишет священник Димитрий Юревич, – значит, почитать Образ Божий в нем, ненавидеть же его грех – значит, приложить максимум усилий для оказания помощи ему в исправлении: его недостатков и пороков». То есть, с позиции православного душепопечения лиц с химической зависимостью необходимо любить страдающего от алкоголизма и/или наркомании человека и стремиться помочь ему избавиться не только от них, но и вообще от любой страсти, способствующей формированию зависимости любого уровня. Любя его, но ненавидя те грехи, которыми он одержим, вместе с тем помогая искоренить их и предупредить их возможное возникновение. Чтобы этого достичь, требуется личный пример любви, доброделание и милосердие  к ближнему. 

По словам нашего современника, архимандрита Рафаила (Карелина), христианская любовь – это чувство единства человеческого рода, уважение к человеческой личности как к феномену вечности, как к бессмертному духу, облеченному в плоть. Это способность эмоционально переживать в себе радость и горе другого, то есть выход из своей ограниченности и эгоизма. Это особая, жертвенная любовь, которая бескорыстна, как свет солнца, она ничего не требует взамен и ничего не считает своим. Отец Рафаил утверждает: «Для созидания христианской любви требуется непрестанная борьба с эгоизмом, как с многоликим чудовищем, для борьбы с эгоизмом – борьба со страстями, как с дикими зверями, для борьбы со страстями – подчинение тела душе. Тогда в сердце победителя открывается духовная любовь – как родник в скале. Она расширяет границы человеческой личности, делает жизнь более глубокой и более насыщенной внутренним содержанием. Таким содержанием, которое уже практически невозможно заместить чем-либо греховным, порожденным страстью. Если сравнить христианскую жизнь со строящимся храмом, то его краеугольными камнями будут борьба со страстями и пост, а вершиной, венцом – духовная любовь, которая отражает в себе свет любви Божественной, как золото церковных куполов – лучи восходящего солнца». 

Любовь с точки зрения православного мировоззрения – это энергия Бога, действие Его, направленное на нас. И если мы не рассеиваем, а собираем в себе этот луч любви и направляем его на другого, то тем самым помогаем его исцелению, обретению им столь необходимой целостности. Именно в этом состоит основной принцип православного душепопечения страждущих, нуждающихся в помощи и поддержке. Такова суть православно ориентированной психотерапии.

О важности совмещения в решении проблем человека религиозного и психотерапевтического подходов свидетельствуют и наши современники, классики различных направлений психотерапевтических школ. В. Франкл считает: «У каждой эпохи свои неврозы, и каждая эпоха нуждается в своей психотерапии. Медицинское служение не претендует на то, чтобы быть замещением того лечения душ, которое практикуется священником. Каково же соотношение между психотерапией и религией? На мой взгляд, ответ очень простой: цель психотерапии – лечить душу, сделать ее здоровой; цель религии – нечто существенно отличающееся – спасать душу. Но замечателен побочный эффект религии – психогигиенический. Религия дает человеку духовный якорь спасения с таким чувством уверенности, которое он не может найти нигде больше... Нельзя сводить религию к неврозу или «коллективному бессознательному». Духовное измерение не может быть игнорируемо, именно оно делает нас людьми». В. Франкл напомнил психиатрам, психологам и психотерапевтам, занимающимся не только зависимостями, но и другими человеческими проблемами, что их конечное разрешение невозможно вне осознания его отношений с Богом: «Религиозный человек отличается, по-видимому, от нерелигиозного переживанием своего существования не просто как задачи, но как миссии. Это означает, что он осознает как Личность Того, от Кого исходит эта задача, ему известен Источник его миссии. Тысячи лет этот источник назывался Богом». 

Роберт Дилтс, один из ведущих специалистов в области нейролингвистического программирования (НЛП), уверен, что «ответить на вопросы, касающиеся миссии (человека в этом мире), никак невозможно, не затрагивая тему Бога». 

Отец российской классической психиатрии с мировым именем С.С. Корсаков в своем фундаментальном труде «Курс психиатрии» писал: «Религиозное чувство в большей или меньшей степени присуще каждому нормальному человеку, хотя проявляется в разнообразных формах, и иной раз в самых резких проявлениях так называемого «атеизма» можно при помощи тонкого анализа отметить проявления борьбы со скрытым и искусственно подавляемым религиозным чувством» . На это же указывает президент Ассоциации гуманистической психологии, профессор Сэйбурского университета Джеймс Бьюдженталь. В своей работе «Наука быть живым» он пишет о религиозном чувстве: «Все мы ищем Бога, все. Атеисты и агностики не меньше, чем богомольцы. Мы можем отказаться от этого поиска не больше, чем остановить поток нашего сознания. Наши мысли неизбежно сталкивают то, что есть, с тем, чего мы желаем, и вскоре мы уже представляем себе, какими мы могли бы быть, и таким образом вступаем на путь поиска Бога». Поэтому абсолютно точно можно утверждать, что психология, психотерапия, и тем более профилактическая наркология не могут быть атеистическими, нерелигиозными, а то, что религиозность является всего лишь одной из разновидностей зависимого поведения ни в коем разе не соответствует действительности.

При этом стоит отдельной строкой отметить для Ф.Б. Плоткина, что, не отрицая того, что «в отечественной наркологии главной целью и одновременно показателем эффективности лечения считается полнота и длительность ремиссии», в своей статье авторы описывали деятельность ПРАВОСЛАВНОГО, а не светского наркологического учреждения. В  ПРАВОСЛАВНОМ учреждении деятельность в рамках реабилитационнрой работы с наркозависимыми осуществляется в полном соответствии с официальным документом «Об участии Русской Православной Церкви в реабилитации наркозависимых», принятом на заседании Священного Синода Русской Православной Церкви 26 декабря 2012 года, где указаны  цели и задачи, а также допустимые к применению технологии церковной реабилитации лиц, больных наркоманией. В частности, в нем отмечается, что «Церковь, не отрицая подхода наркологии к реабилитации больных и используя методы, выработанные профессиональным сообществом, в своей деятельности делает акцент на духовной составляющей реабилитационного процесса. Выход наркозависимого человека в устойчивую ремиссию, восстановление его социального статуса не рассматривается Церковью в качестве единственной задачи… Реабилитация начинается с преодоления зависимости и восстановления социальных навыков при органичном включении реабилитационного процесса в жизнь церковной общины.... Показателем успеха реабилитации с точки зрения Церкви наряду с устойчивой ремиссией зависимого является сформировавшаяся христианская ценностная мотивация в повседневной жизни».

Христианская ценностная мотивация в повседневной жизни есть не что иное, как социально желательная ценностная ориентация. Многочисленными исследованиями процессов формирования и изменения ценностных ориентаций личности установлено, что в системе ценностей современного человека часто наблюдается противоречие между его потребностями и возможностями их удовлетворения , между теми самыми хочу и должен. То есть, формируется выраженный внутриличностный конфликт, обусловленный неспособностью индивидуума задействовать высший, духовный, по В. Франклу ноэтический уровень, в процессе управления своей психической деятельностью. Тот уровень, который является ведущим в процессе определения иерархии жизненных смыслов и ценностей личности, ее целей и задач, управляет телесным и душевным уровнями, обеспечивая своеобразную «вертикаль власти», где все упорядочено и структурировано, подчинено четко обозначенной цели – душеспасению через «очищение» сердца от греховных страстей, где внутренний мир спокоен, бесстрастен, и в нем уже не может быть никаких противоречий. Если же духовный компонент личности находится в атрофированном состоянии, возрастают потребности в удовлетворении телесного уровня личности, то есть, плоти, требующей удовольствий низшего порядка, постепенно развращающих и губящих душу, подменяя истинный смысл пребывания человека в этом мире. Как совершенно справедливо отмечает священник Павел Гумеров, «активно культивируемая сегодня среди населения психология потребительства, прививающая сребролюбие, любовь к деньгам, культ материальных ценностей – бич нашего времени. Наше общество – это общество потребления: потребления материальных благ, удовольствий, развлечений. А, как известно, всякое развлечение требует средств. Культ денег настолько вошел в повседневный быт, что курс валют является обязательной новостью, которую передают каждый час по радио наряду с прогнозом погоды, как будто это так важно и необходимо знать каждому. В сознание людей крепко вбивается, что без больших денег, без богатства невозможно быть счастливым человеком, что все можно приобрести только за деньги, а если их нет, то ты неудачник». Все это – закономерный результат гедонистической установки общества, беспрерывно через средства массовой информации программирующей нас на получение максимального («райского») наслаждения, причем как можно раньше, лучше всего прямо здесь и сейчас.

Гедони?зм (др.-греч. ?????, hedone – «наслаждение», «удовольствие») – это этическое учение, согласно которому удовольствие является главной добродетелью, высшим благом и целью жизни. «Гедонизм есть следствие секуляризации религиозного понимания человека как тримерии «тело-душа-дух», в результате чего телесность и связанные с ней потребности выступают на первый план. Христианская ориентация на трансцендентное в человеке задает иную иерархию ценностей: на первый план выдвигается дух, и остальные составляющие человека рассматриваются в зависимости от духа. Благом признается то, что возвышает, освобождает дух, злом – то, что умаляет дух, искажает и разрушает его, ставит в зависимость от низших по иерархии материальных структур». Таким образом, с точки зрения христианства любая зависимость есть порождение греховной страсти – зло, порабощающее дух. Соответственно, человек, пребывающий в рабстве у страстей, является рабом. Апостол Павел так описывает это рабство: «... ибо не понимаю, что делаю. Потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу. Доброе, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, - делаю. В членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного» (Рим. 7:14-25). Это описание универсально, так как применимо к любой страсти, или, иными словами, к любому психическому расстройству.

При этом необходимым условием материалистического рая, где все стремятся к ублажению плоти, обретению материальных благ, требуется максимальная полнота прав и свобод всех представителей общества, даже асоциальных. Свобода делать все, что захочешь, во имя удовольствия. Да, она опьяняет. Однако эта аксиома материализма утопична. Там, где христианская любовь не стоит во главе угла, не может быть никакой свободы, кроме «свободы» страсти, греха, то есть зла. А это, как мы уже знаем, прямой путь к разрушению человека и общества. Особенно настойчиво мысль о главенстве богоподобной любви в человеке как обязательном условии его свободы и созидания нормального человеческого общества развивали и обосновывали русские мыслители-славянофилы XIX века: А. Хомяков, И. Киреевский, Константин и Иван Аксаковы, Ю. Самарин. Слова И.С. Аксакова актуальны и по сей день: «Прогресс, отрицающий Бога и Христа, в конце концов становится регрессом, цивилизация завершается одичанием; свобода – деспотизмом и рабством. Совлекши с себя образ Божий, человек неминуемо совлечет, - уже совлекает с себя – и образ человеческий, и возревнует об образе зверином». Достаточно в настоящее время один вечер «погулять» по телевизионным каналам или просторам «Интернета», чтобы убедиться в такой реальности нашей сегодняшней жизни. 

С психологической точки зрения культ потребления – это компенсаторная деятельность духовно бедного индивида, реализующего через потребление свою свободу и свои творческие потенции как личности, ибо ни в какой иной форме сделать это он не в состоянии. Понятно, что такая «самореализация» лишь дезориентирует индивида, отнимая у него шанс «выделаться» (Ф.М. Достоевский) когда-нибудь в подлинную целостную личность. При этом духовные ценности, которые приобретаются трудом и самовоспитанием нравственного начала в человеке, обеспечивают его саморазвитие как биопсихосоциодуховной системы. Основной путь формирования нравственной Я-позиции – «трансформация духовных ценностей в личные». Но прежде чем их трансформировать, необходимо сформировать пласт этих ценностей в полном соответствии с христианскими традициями, что, напомним читателю, позволяет осуществить приобщение к православному вероучению через регулярное участие в таинствах Церкви, совершение утренних и вечерних молитвенных правил, чтение православной литературы и прочее, что можно считать самовоспитанием под руководством опытных священников – духовников, полноценным вовлечением в литургическую церковную жизнь. 

Для этого и существует в христианской православной духовной практике институт духовничества. Духовник в идеале должен руководить духовным возрастанием человека на протяжении всей его жизни – от момента крещения до кончины. Руководствуясь более чем тысячелетним опытом духовной борьбы святых отцов, он ведет свое духовное чадо по этапам борьбы с греховными страстями, очищения сердца и стяжания добродетелей. 

К наркомании приводит не болезнь, а образ жизни, преломленный через гедонистическую установку «Бери от жизни всё!», когда, не задумываясь о последствиях такого выбора, рука молодого человека тянется сначала к сигарете, потом к алкоголю, а после и к наркотику. Только на последующих этапах вовлечения в наркотизацию формируется зависимость и ещё дальше болезнь. Данный алгоритм настолько очевиден, подтвержден как теоретически, так и практически, поэтому уже бесспорен. 

В свете всего описанного выше, вряд ли кто-то может не согласиться с позицией врача психиатра-нарколога и психотерапевта В.В. Боровских о том, что наркомания – это болезнь, но она задевает все сферы человеческой личности: и дух, и душу, и тело. Что это не только телесная патология, как думают наркологи. И что это не только душевная проблема, когда у человека страдает лишь эмоционально-волевая сфера, как считают психиатры. Это проблема, которая изначально зарождается в ядре личности – в духовной сфере, поскольку любая утрата самообладания исходит из критериев свободной воли, а свободная воля – это духовный уровень. 

Таким образом, можно с полной уверенностью утверждать, что наркомания – это одновременно и грех, и болезнь. Именно поэтому при работе с ней необходим дуэт врача и священника. Именно он должен стать основой любой реабилитационной программы. Врач знает физиологическую сторону проблемы, её психиатрический аспект, понимает, на каких уровнях личность первично повреждена. На первичной консультации врач определяет диагноз, тяжесть состояния пациента, его психологические особенности и даёт рекомендации, посоветовавшись со священником, и духовного свойства. Далее начинается работа священника, врача и психолога, где они исходят из позиции, что истинной лечебницей для любого человека является Церковь, поэтому их деятельность направлена на постепенное приобщение пациента к церковным Таинствам, вхождение его в литургическую и общинную жизнь. 

Святитель Феофан Затворник, один из самых авторитетных русских православных аскетических писателей, отмечает: «Всякая страсть есть тяжкий и смертный грех, ибо отдаляет от Бога и погашает ревность к богоугодной жизни. Однако ж страсть тем злее и преступнее, чем злее и безнравственнее ее предмет, чем существеннейшие нарушаются ею обязанности и чем она застарелее. В грехе, говорит Св. Авва Дорофей, есть две стороны:  одну составляют греховные дела, а другую – греховная страсть. Страсть служит источником и причиною греховных дел, - а дела суть произведение и выражение страсти». Поэтому на сайте ДПЦ и указано, что «наркомания и алкоголизм – это не болезнь, в первую очередь, а грех, и болезнь только во вторую очередь» и «на первом этапе реабилитации после выведения наркозависимых из состояния наркотизации и снятия физической ломки основной задачей является пробуждение у наркозависимых осознания его греховности и греховного образа жизни, выработка понятия о грехе, вечной жизни, и осознания того, что наркомания – это результат греха и греховного образа жизни». 

О том же сказано в документе «Об участии Русской Православной Церкви в реабилитации наркозависимых»: «Наркомания – это хроническое, прогрессирующее, трудно поддающееся лечению заболевание, проявляющееся на биологическом, психологическом, социальном и духовном уровнях». И при этом же далее: «Церковь свидетельствует, что употребление наркотика является грехом, направленным на разрушение собственной богозданной природы (Быт. 1:27)… Греховным является и стремление достичь с помощью психоактивных веществ «измененного сознания»: ухода от реальности для получения удовольствия, «просветления» или «разрешения» духовно-нравственных проблем».

Человек, охваченный страстями, уподобляется животному. Здесь уместно вспомнить одно из определений А.А. Ухтомского из его учения «о доминанте»: «Доминанта – это стремления хищника во что бы то ни стало достигнуть своей цели». Если это перевести на бытийную ситуацию и оценить сколько сил тратит тот же наркоман на добывание наркотика или игроман на поиски средств для посещения игорного зала, то становится понятно, что и хищник и жертва – одно лицо, разделившийся в себе человек, сам ставший идеальным орудием собственной гибели. Да, это болезнь, но глобальная, поражающая все слои человеческого бытия, все уровни человеческой личности, являющаяся при этом индикатором духовно-нравственного состояния общества. 

Исходя из этого, бессмысленно спорить с позицией Л.Н. Благова, процитированной нашим белорусским коллегой, о том, что «все «революционные» утверждения, исходящие даже от дипломированных врачей-наркологов, что наркомания – не болезнь, а лишь некий «образ жизни» – прямое отражение непрофессионализма». Противопоставлять одно понятие другому нет смысла. Не имеет также никакого смысла более детально анализировать вторую часть критического очерка нашего уважаемого оппонента, поскольку в ней автор уходит в нехарактерное для специалистов в сфере доказательной медицины философствование и пытается предложить российской наркологии некий свой, авторский сценарий, критикуя российскую же наркополитику со ссылкой на столь часто цитируемого им профессора В.Д. Менделевича. Хочется пожелать Ф.Б. Плоткину принимать столь же активное участие в развитии белорусской наркологии, какое он пытается принять в развитии оказания помощи российским наркологическим больным. К примеру, обратить внимание на практикующийся в Республике Беларусь до сих пор вопреки здравому смыслу и принципу Гиппократа «Не навреди!» опыт реализации псевдолечебных программ заместительной опийной терапии, хронифицирующих наркоманию, и приводящих наркозависимых не к стойкой длительной ремиссии, за что так ратует белорусский коллега, а к пожизненному порабощению химическим аналогом «уличных» опиатов. Будет полезно для белорусского общества, если свою энергию психиатр-нарколог Ф.Б. Плоткин направит на защиту белорусских наркозависимых, «пересаженных» на государственные наркотики, а не на написание циничных пасквилей образца советской атеистической эпохи. Пора уже смириться с мыслью о том, что наука и религия все ближе и ближе соприкасаются, и начать активно содействовать реализации биопсихосоциоДУХОВНОЙ парадигмы в программах терапии и профилактики наркологических заболеваний, что позволит спасти жизни не одной сотне зависимых лиц.

Между тем, завершая свой очерк,  наш досточтимый критик цитирует Ф. Ницше, утверждающего, что «между религией и истинной наукой не существует  ни родства, ни дружбы, ни даже вражды: они живут на различных планетах».

Если мы говорим о сфере психической деятельности человека, то если рассуждать здраво, религиозность вне искусственного противопоставления науки и религии, поскольку она выше сферы инструментального изучения психики: научная психология имеет проблемой познание «устроения» психики, религия же своими проблемами обращена к Тому, Кто это устроение создал. Материалистические и метафизические позиции при изучении феноменов религиозности и духовности человека не только не исключают, но и дополняют друг друга, если каждая из них занимает свое поле. Вероятно, противопоставление этих позиций искусственно заостряется. Вспомним слова М.В. Ломоносова: «Правда (прим. авт. – здесь имеется в виду наука) и вера суть две сестры родные, дщери одного всевышнего родителя: никогда между собою в распрю прийти не могут, разве кто из некоторого тщеславия и показания своего мудрования на них вражду всклеплет. А благоразумные и добрые люди должны рассматривать, нет ли какого способа к объяснению и отвращению мнимого между ними междоусобия… Больше не остается, как только коротко сказать и повторить, что знание натуры, какое бы оно имя ни имело, христианскому закону не противно». 

Альберт Эйнштейн, заканчивая статью «Религия и наука», написал: «Один из наших современников сказал, и не без основания, что в наш материалистический век серьезными учеными могут быть только глубоко религиозные люди». 

Другой выдающийся ученый, американский физик, изобретатель лазера, лауреат Нобелевской премии Чарльз Таунс в своем труде «Логика и неопределенность в науке и религии» пишет: «Наука, пользуясь опытами и логикой, пытается понять порядок и структуру Вселенной. Религия, пользуясь богословским вдохновением и размышлением, пытается постичь цель и смысл Вселенной. Наука и религия взаимосвязаны. Цель предполагает структуру, а структура должна каким-то образом объясняться целью… Я физик. Кроме того, я христианин. Пытаясь понять природу Вселенной с этих двух позиций, я вижу много точек соприкосновения науки с религией. Мне представляется логичным, что в конечном счете они даже сольются». 

На наш взгляд, эти две цитаты – самый лучший ответ Ф. Ницше и нашему оппоненту.

Со времен А. Эйнштейна и Ч. Таунса прошло немало лет. Прогресс не стоит на месте, и если мы уйдём от глобализации вопроса и вновь приблизимся к более узкой специализированной проблеме выбора инструментария для оказания профессиональной помощи зависимым лицам, то будет более уместно процитировать психиатра Ю.И. Полищука: «Появление и разработка новой концепции выздоровления психически больных (recovery) в зарубежной, а затем в российской психиатрии и новая концепция личностно-центрированного интегративного диагноза в психиатрии, в которых выражено признание важности и необходимости учета и оздоровления духовной сферы психически больных с обретением новых жизненных смыслов и целей, являются признанием большой роли и значения фактора духовности в возникновении и развитии психической патологии, а также в психосоциальной терапии психически больных… В настоящее время религиозная православная святоотеческая психотерапия выделяется в отдельный вид психотерапии и рассматривается в качестве центрального звена религиозной психологии, изучающей духовный мир верующих людей. В Международном институте резервных возможностей человека в Санкт-Петербурге разработан и широко применяется метод духовно-ориентированной на православной основе психотерапии в форме целебного врачебного и церковного зарока при лечении алкоголизма, наркоманий, нехимических видов патологической зависимости. Он основан на тесном сотрудничестве врачей и священнослужителей. Врачебные научные подходы сочетаются с религиозным вероучением и направлены на устранение поражения духовной сферы пациентов, искоренение духовной зависимости и болезненного пристрастия». Значительными событиями, способствующими решению проблем развития диалога науки (психологии, психотерапии) и религии, стали международные конференции «Психология и христианство: путь интеграции», прошедшие в Москве и Санкт-Петербурге (1995, 1997). Приведем несколько примеров успешного взаимодействия представителей Церкви, врачей и психологов в различных регионах России.

В настоящее время продолжается развитие православных семейных клубов трезвости, создание которых инициировал в начале 90-х годов прошлого века протоиерей Алексий Бабурин, клирик Московской епархии, врач-психиатр, научный сотрудник Научного центра психического здоровья Российской академии медицинских наук. К настоящему времени по Москве их количество возросло до двенадцати.

По-прежнему наращивается взаимодействие священников, педагогов, психиатров-наркологов, психологов и психотерапевтов на базе дневного стационара («Саперное»), расположенного на территории Свято-Троицкой Александро-Невской Лавры в г. Санкт-Петербург. Его руководителю, возглавляющему епархиальный отдел по противодействию наркомании и алкоголизму, психологу, протоиерею Сергию Белькову удалось создать полный цикл оказания лечебно-реабилитационной помощи наркозависимым: от этапа детоксикации, реализуемого по договоренности государственными и частными наркологическими клиниками, через амбулаторный этап (до 3 месяцев), до стационарного реабилитационного этапа. Опыт Санкт-Петербургской епархии приезжают изучать священники из многих регионов России, транслируя и воспроизводя его в своих регионах.

В Душепопечительском православном центре святого праведного Иоанна Кронштадтского в Москве c 1998 года ведут амбулаторный прием и психиатры-наркологи, и психологи, и психотерапевты, и священники, коллегиально решая, как выстраивать работу с тем или иным пациентом.

В Екатеринбурге в 1999 году создан Центр социальной реабилитации Екатеринбургской епархии (в настоящее время «Центр реабилитации «Белоярский»), который возглавляет О.Л. Федоров, имеющий и психологическую, и теологическую подготовку. Для работы в качестве добровольцев привлекаются лица, имеющие специальное образование (психиатры-наркологи, психологи, психотерапевты, педагоги, теологи, социальные работники). Целью работы Центра является оказание духовной, психологической и социальной помощи наркозависимым, а также их семьям. Работа ведется по программе «Жизнь без наркотиков», разработанной сотрудниками. Она является духовно-ориентированной и основана на традиционном православном учении борьбы со страстями. Центр социальной реабилитации представляет собой загородную базу для проживания воспитанников и консультативный кабинет в г. Екатеринбурге. Также в городе Полевской Свердловской области с 2001 года действует духовно ориентированный (православный) центр медико-социальной реабилитации «Подвижник», который возглавляет упоминаемый выше врач В.В. Боровских и духовно окормляет настоятель Петропавловского храма протоиерей Сергий Рыбчак.

В Новокузнецке, Новосибирске, Красноярске, Ставропольском, Краснодарском крае, Московской, Ростовской, Тюменской, Тверской и Ивановской областях, Кемеровской епархии, на территории Ханты-Мансийского, Ямало-Ненецкого автономных округов, на Дальнем Востоке, во многих других регионах России созданы или создаются реабилитационные центры, объединяющие на своих площадках мультипрофессиональные бригады специалистов, включающие в себя как представителей медицины, психологии, социальных служб, так и представителей духовенства.

Таким образом, достижения науки органично сочетаются с духовно ориентированными практиками и это свидетельствует о том, что перспектива дальнейшего совершенствования способов оказания как психиатрической, наркологической, так и психологической помощи во взаимодействии с традиционными для России религиозными конфессиями есть и с каждым годом доказательств тому всё больше и больше.

При этом, как отмечает доктор психологических наук, профессор, действительный член Нью-Йоркской академии наук и искусств Т.А. Флоренская, «история отечественной науки свидетельствует о том, что бездуховная психология оказывается и бездушной - «наукой без души». Став естественнонаучной дисциплиной, психология «разобрала» душу на части, умертвив ее: так умирает душа, оторвавшаяся от духа, так утрачивает себя, свое изначальное призвание бездуховная психология. Психология начинает интенсивно осваивать наследие религиозной философии, духовного опыта исповедников веры, подвижников духа, расширять опыт работы с субъективным миром человека, его сознанием, а главное строить новый взгляд, новое видение человеческой реальности в ее субъективной проекции. Появление второго полюса психологической предметности – духовности – открывает перед психологией перспективу стать подлинным лидером, а во многом и законодателем в системе наук о человеке». Естественно, мы говорим о христианской психологии. «А как же быть с иными конфессиями?», - задает вопрос Б.С. Братусь, вопрос, который, вероятно, возникнет у многих читателей. И сам же на него отвечает: «Культуры, выросшие на других корнях, ориентированы на иные образы и способы их осуществления. Точки пересечения здесь возможны, но смысл направлений проходит через эти точки к иным целям. Нужно определиться, какая для нас является искомой, родной для твоей культуры и твоей души».

Главное свойство Русской Православной Церкви – соборность. Церковь может объединять людей из совершенно разных социальных слоёв, видов деятельности, поднимая их дух, направляя к высоким целям – к цели спасения, цели соединения с Богом. Все остальное видится уже как следствие. Через такие цели, через такое общественное объединение Церковь может повлиять на состояние общества в целом. Всегда необходимо помнить, что человек – существо духовное, и призван к тому, чтобы вести здоровую бесстрастную духовную жизнь. Зависимое поведение и наркомания как крайнее ее проявление – самый громкий сигнал обществу о том, что у нас отсутствует здоровая духовность. Разве химическая зависимость автономна? А ложь, воровство, блуд, сребролюбие и иные «тьмочисленные» страсти? Онтологическая причина одна, как и задействованные силы и несовершенства души. 

Духовность человека и всего общества сегодня в целом повреждена. Мы сегодня практически не способны что-либо противопоставить тому количеству соблазнов, которые может предложить человеку современный потребительский рынок. Соблазнов, потакающих страстям, и способных поставить человека на колени. Именно поэтому союз научного работника, практикующего врача, священника, педагога, психолога, психотерапевта  представляется нам наиболее действенным и эффективным, способным максимально повысить качество реабилитации не только контингента из числа алко- и наркозависимых, но и лиц с девиантным поведением, зараженных многочисленными соблазнами мира сего.

Абсолютно естественно, что Государственный антинаркотический комитет (ГАК) и Федеральная служба Российской Федерации по контролю за оборотом наркотиков (ФСКН России) считают своим стратегическим партнером в деле оздоровления российского сообщества, в первую очередь по антинаркотическому направлению в связи со спецификой службы, Русскую Православную Церковь.

Напомним, что 21 декабря 2010 года под председательством председателя ГАК – директора ФСКН России Виктора Петровича Иванова состоялось заседание Государственного антинаркотического комитета, в работе которого принял участие Патриарх Московский и Всея Руси Кирилл. На заседании председатель Государственного антинаркотического комитета В.П. Иванов и Патриарх Московский и Всея Руси Кирилл подписали Соглашение о взаимодействии между Государственным антинаркотическим комитетом и Русской Православной Церковью. В фундамент данного Соглашения были заложены положения из Основ социальной концепции РПЦ, принятых Архиерейским собором в 2000 году: «С пастырским состраданием относясь к жертвам пьянства и наркомании, Церковь предлагает им духовную поддержку в преодолении порока. Не отрицая необходимости медицинской помощи на острых стадиях наркомании, Церковь уделяет особое внимание профилактике и реабилитации, наиболее эффективных при сознательном вовлечении страждущих в евхаристическую и общинную жизни». Стороны договорились осуществлять сотрудничество в сфере профилактики немедицинского потребления наркотиков и реабилитации лиц, потребляющих наркотики, включая социальное, медико-социальное обслуживание, реабилитацию, развитие благотворительности, духовно-нравственное воспитание, а также иных сферах, представляющих взаимный интерес. И это сотрудничество, безусловно, будет развиваться.

Вместе с тем, завершая данный материал, хочется затронуть два наиболее насущных болезненных вопроса для любой православной реабилитационной организации, не имеющей финансов на свою раскрутку, на «откаты» врачам из наркологических диспансеров и стационаров за пациентов – финансовый и кадровый. Причем второй вытекает из первого. Без подготовки специалистов, владеющих технологиями оказания как лечебной, так и духовной помощи, говорить о перспективах развития мультидисциплинарного подхода в терапии наркологических заболеваний не приходится. Священники, владеющие хотя бы базовыми навыками в сфере оказания реабилитационной помощи, за редким исключением практически отсутствуют. Обучать их специалисты из государственных структур не готовы – на это не выделяются средства из государственного бюджета, не прописаны юридические аспекты такой работы. По большей части отсутствуют и психиатры-наркологи, психотерапевты, психологи, консультанты из числа выпускников реабилитационных программ, способные на высоком профессиональном уровне в процессе реабилитации воздействовать на все уровни личности зависимого человека – телесный, душевный и духовный. Преподавать светским специалистам основы духовно ориентированных технологий работы с зависимыми практически некому. У тех, кто работает «на земле», непосредственно с алкоголиками и  наркоманами, нет на это времени, у тех, кто владеет теоретической базой – возможности. 

И у тех, и у других нет мотивации, подкрепленной материальным ресурсом, который могло бы точечно выделять государство. Подавать заявку на гранты сегодня научились единицы, причем чаще всего они сидят в тихих кабинетах и спокойно прописывают все необходимые бумаги, не первый год живя на эти средства. Ничего социально значимого они при этом не воспроизводят. Другие, кто реально работает и кому нужна помощь, не умеют обосновывать необходимость получения грантов. 

О том же говорит В.В. Боровских, который утверждает, что главная проблема в том, что у нас крайне мало компетентных людей – тех, кто знал бы, что такое наркомания. 

В итоге получается, что у нас есть православные священники, знающие, что такое духовность, но не до конца понимающие проблему зависимостей, и есть верующие  наркологи. Но беда в том, что специалистов, способных работать с зависимыми, никто не готовит. В стране в принципе нет учебных заведений, где обучали бы желающих заниматься православной психологией, православной антропологией и православной психотерапией в рамках работы с различного рода зависимостями. 

При этом практика показывает, что обычная светская психология на этом ландшафте долго существовать не может – это просто неэффективно. На такой по сути мощнейший социальный проект, реализуемый негосударственными духовно ориентированными реабилитационными учреждениями, не предусмотрено государственное финансирование, нет государственного заказа на реабилитацию, как и нет должного контроля за деятельностью тех или иных организаций, претендующих на статус реабилитационных центров для алко- и наркозависимых. На уровне соответствующих министерств и ведомств не отработана процедура сертификации существующих в стране сотен, если уже не тысяч мелких и крупных объединений, реализующих реабилитационные программы для зависимых лиц, как духовно ориентированных, так и нерелигиозных. 

Вместе с тем, как отмечает В.В. Боровских, бОльшая часть сектора негосударственных реабилитационных центров для зависимых лиц является духовно ориентированными учреждениями. 80% из них занимают религиозные объединения неопятидесятнического толка, рядом экспертов признанные относящимися к тоталитарным деструктивным культам. Есть здесь и откровенно оккультные группировки, которые активно практикуют способные нанести ущерб личности психотехники.

И только лишь очень небольшой сегмент реабилитационных программ для лиц с зависимостями занимают православные центры социальной реабилитации. Такая ситуация складывается потому, что у нас мало кто готов вкладываться в заведомо нерентабельные и трудоемкие проекты, не приносящие прибыль в кратчайшие сроки. В Православии реабилитация – длительный ювелирный процесс. На поток такое не поставишь. Денег много не заработаешь. Вся надежда, получается, на государство. 

Сегодня разрабатывается Государственная межведомственная программа «Комплексная реабилитация и ресоциализация потребителей наркотических средств и психотропных веществ». Скоро ее подадут на утверждение Президентом. В ней предполагается создание общероссийской национальной системы реабилитации и ресоциализации. Какие организации войдут в эту систему? Каков источник финансирования? Кто будет контролировать этот процесс? Видимо, как и прежде, бюджетные средства на модернизацию наркологической службы найдутся, а механизмы поддержки энтузиастов, находящихся практически на грани банкротства и при этом умудряющихся продолжать спасать алкоголиков и наркоманов, так и останутся в теории. 

Здесь речь не идет о мощных сетевых проектах, принадлежащих в лучшем случае коммерциализированным последователям программы «12 шагов» или протестантским деноминациям, в худшем – представителям тоталитарных деструктивных культов псевдохристианского толка, которые научились скрываться за благообразными личинами нейтральных общественных организаций. Они умеют зарабатывать деньги на реабилитации, так как хорошо владеют навыками менеджмента и фандрайзинга, способны эффективно привлекать к участию в обеспечении деятельности организации родственников зависимых, а значит получать щедрое материальное вознаграждение за свои труды. При этом здоровые некоммерческие инициативы, разрабатываемые и внедряемые в ряде регионов России профессионалами из научной, врачебной и церковной среды, увы, нередко реализуются исключительно на благотворительной основе, со скудным бюджетом, что называется «на голом энтузиазме» и без всякой государственной поддержки.

Какого прорыва можно ожидать в сфере социальной реабилитации зависимых лиц, когда, как и прежде, спасение утопающих дело рук самих утопающих?!... 

Родственники алкоголиков и наркоманов и сегодня продолжают ходить по замкнутому кругу – от одного нарколога к другому, из одного реабилитационного центра или, что бывает гораздо чаще, сектантского «центра духовного восстановления» в другой, расходуя в дороге здоровье, материальные средства и силы. По пути их проблемные чада совершают грабежи, убийства, попадают в тюрьмы, изоляторы временного содержания, психиатрические лечебные учреждения, заболевают вирусными гепатитами или ВИЧ, кто-то погибает от передозировок и самоубийств или, быть может, навсегда уходит в секту...

Если в ближайшие несколько лет данная ситуация не изменится, то родным и близким зависимых останется лишь выискивать баснословные суммы на их участие в разнообразных краткосрочных, чаще всего шарлатанских реабилитационных программах. Или отдавать бесплатно в эксплуатацию псевдореабилитационным организациям, принадлежащим тоталитарным деструктивным культам или выходцам из пенитенциарных учреждений, либо ставить на наркологический учет, лишая многих гражданских прав и предлагая осваивать реабилитационный курс в немногочисленных государственных наркологических реабилитационных учреждениях, чья эффективность, к сожалению, в силу отсутствия подготовленных кадров, и соответствующих мировым стандартам условий и технологий, оставляет желать лучшего. Другой альтернативы уже не будет. 

Как совершенно справедливо отмечает известный итальянский психиатр и психолог Рoберто Ассаджиоли, «для эффективной помощи при нервных и психических расстройствах, возникающих в ходе духовного развития, нужны знания и опыт двух уровней: врача, который специализируется по нервным заболеваниям и психиатрии, и серьезного исследователя духовных путей... В наше время тот или другой опыт редко объединяются в одном человеке. Но поскольку нуждающихся в таких целителях становится все больше, люди, способные к такой работе, должны готовить себя к ней.

Лечение могло бы очень продвинуться и благодаря соответствующей подготовке персонала... Наконец, важно, чтобы публика, общественность хотя бы в общих чертах знала об основных взаимосвязях между нервно-психическими и духовными кризисами. Тогда семья могла бы помогать больному и врачу, а не создавать дополнительные трудности своим невежеством, предрассудками и сопротивлением. Если бы нам удалось обеспечить такую подготовку врачей, персонала, общественности, то это бы устранило множество страданий, и многие странники на пути духа легче достигали своей цели: соединения с Божественным». И, добавим, были бы спасены.

При этом сегодня речь идет не только о спасении отдельных личностей, но и о спасении всего общества в целом, восстановлении его духовного потенциала. По сути, это и есть реабилитация. И здесь Русская Православная Церковь, как и прежде, способна стать ведущим звеном, локомотивом данного столь нужного нам сейчас процесса.

P.S. «Несчастье современного человека велико: ему не хватает главного – смысла жизни. Он должен отправиться на поиски. И пока он не найдет главного, беды и опасности будут подстерегать его все чаще и чаще…».  И.А. Ильин «Я вглядываюсь в жизнь. Книга раздумий»

* Берестов А.И. – игумен, д.м.н., руководитель Душепопечительского православного центра святого праведного Иоанна Кронштадтского Московской Патриархии, г. Москва

* Каклюгин Н.В. – к.м.н., врач психиатр-нарколог, сотрудник научно-методического отдела Душепопечительского православного центра святого праведного Иоанна Кронштадтского Московской Патриархии, г. Москва

e-mail: psihodoctor@narod.ru

Источник: http://narkotiki.ru/5_42994.htm