Гавана и Лесбос: новая декларация, старая песня

В аргументации защитников прошедшей в Гаване «встречи тысячелетия» и принятых в Шамбези проектов документов грядущего Всеправославного Собора не последнее место занимало противопоставление церковной политики Константинополя и Москвы, тот довод, что встреча Патриарха Кирилла и Папы Римского Франциска и подписанное ими «Совместное заявление (декларация)» – это совсем-совсем другое, чем подобные совместные действия Римских пап и Константинопольских патриархов на протяжении уже более, чем полувека. Дескать, там, действительно, непотребный экуменизм и апостасия, а тут – высшая церковно-политическая «дипломатия», нужды державы заставили Патриарха Кирилла пойти на такой шаг, не имеющий никакого «богословского» подтекста; хотели продавить обновленческие реформы, а Патриарх разрушил эти козни. В частности, много писалось в таком ключе на Русской Народной Линии. 

Но вот свежеиспеченная «Декларация» Рима и Константинополя, подписанная на Лесбосе спустя всего лишь два месяца Гаваны, со всей наглядностью показывает нам подлинный контекст, в котором существует февральская Декларация Москвы и Рима, и, соответственно, ошибочность аргументации ее адвокатов (не говоря уже об апологетах). Неизбежным такой вывод делает полная структурная и концептуальная идентичность обеих деклараций, предполагающая их принадлежность к единому проекту (то есть экуменическому, именно что богословскому, экклезиологически реформаторскому).

Самый нехитрый сравнительный анализ показывает, что идеологическое лекало, по которому писались обе Декларации – одно и то же. Как и в Гаванской, так и в Лесбосской декларации трагические или драматические события в жизни большого количества людей (в первом случае это были гонения на христиан на Ближнем Востоке, война на Украине и падение нравов в Европе; во втором – проблема массовой миграции и беженцев в результате того же ближневосточного военного конфликта; как то, против заботы о чем невозможно возражать без ущерба своему нравственному облику) используются как повод, во-первых, для самой встречи с главой еретического сообщества, а, во-вторых, для совместного призыва к «единству христиан», воссоединению в обход канонической процедуры (покаяния, отречения от ереси, примирения с истинной Церковью), но – ввиду исключительных обстоятельств (исключительно благоприятных для форсирования вожделенного «единства») – в текущем состоянии каждой из «Церквей». Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.

«Трагедия миграции и вынужденного перемещения затрагивает миллионы людей. Этот фундаментальный гуманитарный кризис вызывает ответ солидарности, сострадания, великодушия и скорейшего практического обеспечения ресурсами. С Лесбоса мы призываем международное сообщество, встретившись лицом к лицу с этим массовым гуманитарным кризисом и его нижеуказанными причинами, ответить с мужеством дипломатическими, политическими и благотворительными инициативами, а также усилиями по сотрудничеству одновременно на Ближнем Востоке и в Европе». После этого приготовления почвы (демонстрации «солидарности, сострадания, великодушия», то есть высших христианских добродетелей инославного – консервативным массам каждой из сторон межконфессионального диалога ради преодоления их «средневекового» предубеждения на этот счет) самое время переходить к тому, ради чего мы тут на самом деле «встретились лицом к лицу». «В качестве руководителей наших соответствующих Церквей, мы едины в нашем стремлении к миру и в нашем намерении способствовать решению конфликтов через диалог и примирение. <…> повинуясь воле Господа нашего Иисуса Христа, мы твердо намерены безоговорочно активизировать наши усилия по содействию полному единству всех христиан. Мы вновь подтверждаем нашу убежденность в том, что "следует стремиться к примирению (между христианами), чтобы содействовать социальной справедливости среди всех народов ... Мы хотим вместе способствовать тому, чтобы мигранты, беженцы и просители убежища достойно были приняты в Европе" (Экуменическая хартия, 2001). Защищая фундаментальные права человека применительно к беженцам, просителям убежища и мигрантам и всем маргинализированным элементам в нашем обществе, мы стремимся выполнить миссионерское служение Церквей для мира». 

Как мы уже писали,  аналогичным образом, прежде всего, «путем к восстановлению единства»  «Церквей» являются официально декларируемые мотивы Гаванской встречи (готовившейся десятилетиями, то есть задолго до нынешнего Ближневосточного конфликта).

Это в очередной раз убеждает нас в том, что концептуальные основы, цели и методы межконфессионального диалога между «Церквами» остаются неизменными, а именно, восходящими к Декретам и Пастырским конституциям Второго Ватиканского собора (где, соответственно, Москва является не менее ведомым, чем Константинополь, в лучшем случае – эпигоном). В Русской Православной Церкви эти истинные задачи и методология диалога были сполна раскрыты во времена митр. Никодима (Ротова). «Православные автокефальные Церкви видят в Римско-Католической Церкви западную ветвь Древней Церкви, от которой произошли различные Церкви западной традиции, так что они связывают с нею в известной мере Старокатолическую, Англиканскую Церкви и Церкви протестантской реформации. Последние, хотя и отличаются во многом от Римско-Католической Церкви, но в границах традиции обнаруживают с нею свое родство. Существовавшие в истории Церкви различия между Востоком и Западом до 1054 г. не препятствовали единству. В 1054 г. это единство было нарушено и, хотя были попытки к соединению, они не увенчались успехом. Христианские взаимоотношения последнего времени, побуждаемые и вдохновляемые Божественным призывом “Да вси едино будут” (Ин. 17, 21), в том числе Православные совещания на острове Родосе, Второй Ватиканский собор Римской Церкви, встречи и практическая деятельность представителей православия, католичества и протестантства требуют сближения между восточными и западными христианами для восстановления единства. <…> Путь к единству лежит через любовь, взаимопонимание, воспитание духа соборности, осознание братства, соучастия в деле спасения, в служении любви и миру, к которым Господь Иисус Христос призвал Своих последователей (Ин. 13, 35; I Пет. 4, 3; 2 Фес.1, 3). Область практического приложения любви христианской чрезвычайно обширна. В наше время, исполненное тревоги за судьбы мира, главнейший пункт практической совместной христианской деятельности составляет служение примирению человечества». 

Даже то обстоятельство, что местом Гаванской встречи был выбран остров, полностью вписывается в географическую традицию данного проекта, где, таким образом, складывается уже целый архипелаг экуменизма: Родос, Куба, Лесбос, Крит… В этой связи можно отметить характерный контраст между вкусом к уединению (на острове; на неприступном для остальной Церкви, как твердыня Циммервальд, Архиерейском соборе; в скрытой, как Шамбала или III-й Интернационал, в швейцарских Альпах резиденции в Шамбези) и прочей иезуитской закрытостью этих мероприятий – и заявленным «служением примирению человечества», словно бы глобальный масштаб счастья, которое, не покладая рук, куется за всеми этими наглухо закрытыми дверями, таков, что не только внешние враги могут помешать его осуществлению, но даже свои, сами осчастливливаемые, будучи допущены к нему раньше времени, окажутся окраденными в готовящемся для них сюрпризе.

Источник: http://amin.su/content/analitika/9/4479/