Главная >> Политика >> Хозяйственная

05 августа 2016 г. Просмотров: 2284

 

 Вопрос: Екатерина II сделала денежный заем в Голландии. Голландия известна тем, что там был первый биржевой бум, финансовая пирамида – история с тюльпанами. Почему именно Голландия, и что за мировые процессы там были запущены?

Валентин Катасонов, доктор экономических наук, член-корреспондент Академии экономических наук и предпринимательства
Фото: kislorod-books.ru

Валентин Катасонов: Голландия на тот момент была наиболее богатой европейской страной. Все-таки надо сказать, что английский капитализм только вставал на ноги, а в Европе главенствовала, действительно, Голландия.

Вопрос: Как на состоянии долгов отразилась либерализация экономики при Александре II?

Валентин Катасонов: Безусловно, либерализация экономики имела место, и в том числе возникла такая ситуация, что рубль стал свободно конвертируемой валютой. В этих условиях зарубежные кредиты могло брать не только государство, но и какие-то отдельные граждане. Затем все это наложилось на отмену крепостного права, на то, что у помещиков появилась земля. Конечно, первой реакцией помещиков была попытка привести их хозяйство на капиталистические рельсы, но из этого ничего не получалось. Некоторые отдельные помещики пытались брать кредиты, но, опять-таки, здесь очень похожие ситуации с тем, что мы имеем сейчас.

Реформы Александра II сопровождались не увеличением, а сжатием количества денег в обращении. Были ликвидированы некоторые кредитные учреждения в этот момент, то есть получилась такая ситуация, что желавшие развивать свои частные предприятия вынуждены были обращаться за кредитами в Европу, конкретно к Ротшильдам. Это очень напоминает сегодняшнюю ситуацию – и тогда к управлению финансами пришли так называемые молодые финансисты, и уже они тогда начали говорить о том, что мы должны внимательно следить за работой печатного станка, чтобы не дай бог казна не злоупотребляла этим станком, не покрывала дефицит бюджета за счет необеспеченной эмиссии.

И вот тогда, собственно, уже возникла денежная удавка, которая толкала и государство, и помещиков, и нарождающуюся капиталистическую элиту – туда, на Запад, и там с большим удовольствием давали им кредиты. Так зарождался российский долг, и это уже осложняло развитие русского капитализма. Более того, были уже и банкротства, эти банкротства тянули за собой и кризисы экономики. К сожалению, я должен сказать, что у нас очень невнятно описана экономическая история России со времен Александра II до 1917 г., а ведь, по сути дела, именно реформы Александра II в сфере финансов дали толчок тем разрушительным процессам, которые завершились Февральским переворотом.

Вопрос: А как оцениваете деятельность Витте?

Валентин Катасонов: Конечно, важнейшей вехой является так называемая денежная реформа 1897 г. В наших учебниках пишут иногда с гордостью, что в 1897 г. стараниями министра финансов Российской Империи Сергея Юльевича Витте был введен золотой рубль. А на самом-то деле на шею российской экономике была наброшена золотая удавка, потому что Россия фактически подключилась к клубу "золотого стандарта". А "золотой стандарт" – это такой способ организации денежной эмиссии, когда банкноты Центрального банка обеспечиваются золотым запасом.

Стало быть, если экономика развивается – ей нужно больше денег. Чтобы было больше денег в виде банкнот, эмитированных Центральным банком, надо увеличивать золотой запас. Эта система "золотого стандарта" конструировалась еще в начале 19 века Ротшильдами, потому что они вышли из наполеоновских войн, очень обогатившись, и они собрали в своих руках значительную часть европейского золота – им надо было, чтобы это золото "работало". И вот получилось так, что в 1897 г. у нас начал стремительно расти государственный долг.

Вопрос: Накануне Первой мировой войны финансовые дела Российской Империи были, вроде бы, в полном порядке, большой ли внешний долг был у Николая II?

Валентин Катасонов: Накануне Первой мировой войны две страны имели самый высокий уровень долга – это была Россия, которая по другим показателям занимала 5-6 места в мировой экономике, и США. Но у США совокупный долг формировался, прежде всего, за счет частного сектора, а вот российский долг – был в основном суверенный государственный, это те кредиты, займы, которые Россия получала от Европы, от Ротшильдов, и это именно государственные долговые бумаги российского казначейства.

Накануне Первой мировой войны совокупный государственный долг Российской Империи составлял порядка 8-8,5 млрд золотых рублей. Это была очень большая сумма. Но, надо сказать, за годы Первой мировой войны долг еще более увеличился – это уже были военные кредиты, и затем добавились проценты. И вот, когда уже в 1922-м г. проходила Генуэзская конференция с участием Советской России, Запад нам выкатил требования на 18 млрд золотых. Вот такая была ситуация.

Вопрос: Но Советы отказались тогда платить по царским долгам?

Валентин Катасонов: Да, это вообще был один из первых декретов Советской власти – отказ от долгов царского правительства. Это, конечно, сильно возмутило Запад, там поняли, что "золотая рыбка" может сорваться с крючка, поэтому началась интервенция, ведь когда принимался этот декрет, еще не было никакой интервенции. И даже Гражданской войны еще не было.

А интервенция и гражданская война – это была такая жесткая реакция со стороны Запада, который требовал признания долгов. Запад готов был пойти даже на некую отсрочку - тогда еще не было такого понятия, как реструктуризация, но отсрочки допускались.

И, конечно, второе, что возмутило Запад – это то, что мы провели национализацию активов иностранных инвесторов. Правда тут тоже есть свои "но", потому что по Брестскому миру мы сделали исключение для немецких инвесторов, но в целом Запад понес серьезные потери.

И, наконец, в-третьих, что особенно возмутило Запад – и это требование постоянно звучало на Генуэзской конференции: "Как вы посмели ввести государственную монополию во внешней торговле?". Они отказываются это признавать, и для них это был вопрос даже, может быть, более принципиальный, чем вопрос по иностранным инвестициям. К сожалению, эта тема государственной монополии сегодня вообще никак не звучит, а без этого мы не выберемся из этого жесткого окружения, которое сегодня организовал Запад.

Вопрос: Как Сталин смог создать крепкую экономику, провести индустриализацию – он прибегал к займам у Запада?

Валентин Катасонов: Знаете, это очень интересный вопрос. Сталин, действительно, использовал займы, у нас иногда есть такое представление, что Запад нам с большим удовольствием займы давал. Обычно при этом ссылаются на то, что индустриализация началась в 1929 г., первая пятилетка стартовала в октябре – прямо аккурат, чуть ли не день в день, когда произошла биржевая паника в Нью-Йорке. Потому рождались различные конспирологические теории, что чуть ли не Сталин организовал обвал на Нью-йоркской фондовой бирже для того, чтобы потом создать благоприятные условия для проведения индустриализации.

Тут очень много мифов - были, конечно, кредиты, но дело в том, что Запад продолжал проводить политику кредитной блокады – те же США дольше всех держали ее. В 1933 г., когда к власти пришел Франклин Рузвельт, наконец, были заключены дипломатические отношения между Советским Союзом и США.

Но при этом американцы говорили – мы не будем вам предоставлять долгосрочные кредиты до тех пор, пока вы не решите вопрос по царским и долгам Временного правительства – они о них прекрасно помнили, и они это помнили аж до начала перестройки, которая началась в 1980-ые гг. прошлого века, и это особая тема. Когда велись переговоры Горбачева с Тэтчер или Ельцина с американскими президентами, этот вопрос постоянно всплывал, и фактически там были достигнуты некоторые договоренности, но все это до сих пор сохраняется в тайне. Мы не знаем условий, на которых произошло урегулирование этих взаимных требований.

Вопрос: В основном долги у государств росли в период мировых войн?

Валентин Катасонов: О, это интересная тема, если вы говорите про Первую мировую войну, то, вроде, мы были членами Антанты, у нас был общий враг. Безусловно, Россия была безобразно подготовлена к этой войне – не хватало и боеприпасов, оружия, снаряжения общего назначения. Поэтому, конечно, требовались импортные закупки, и США готовы были поставлять нам все необходимое, главный поставщик всего этого была Америка. Но Америка, безусловно, не могла поставлять это бесплатно или на условиях ленд-лиза, в годы Первой мировой войны еще не было такого понятия. Нам приходилось обращаться к другому члену Антанты – это Великобритания.

Великобритания готова была давать нам кредиты, но она эти кредиты готова была давать под залог золота. Они говорили – перевозите ваш золотой запас на территорию Туманного Альбиона и вы получите необходимые кредиты, с помощью которых вы обеспечите покупку всего необходимого у США.

Безусловно, мы добивались других условий – получить кредиты под залог золота, не вывозя его с территории Российской Империи. И тут, вот удивительно, когда страны идут по пути так называемой рыночной экономики, то они очень своеобразно воюют и своеобразно сотрудничают. Великобритания обычно соглашалась с нами только тогда, когда на Западе Германия начинала давить своих врагов. И вот тогда они начинали умолять Россию, чтобы она организовала выступления на Восточном фронте, и мы говорили – хорошо, мы организуем, но вы снимите свои требования о перемещении золота в Великобританию. Тут коммерция, бизнес и военные операции были замешаны, как говорится, очень круто. Все-таки нам пришлось значительную часть золотого запаса переместить на территорию Туманного Альбиона.

Вопрос: Как быстро займы погасили после Великой Отечественной?

Валентин Катасонов: Что касается этого периода – да, у нас, конечно, были некоторые долги, но надо сказать, что у нас тогда с американцами была программа ленд-лиза, и по условиям они нам поставляли кое-какие припасы, кое-какое оружие, продовольствие, другие товары гражданского назначения, имея в виду, что потом будет произведен какой-то окончательный расчет. Америка не требовала никаких погашений по оружию, которое было там использовано и уничтожено в ходе военных действий. Но, на самом деле, объем ленд-лиза, по некоторым оценкам, составляет $11 млрд. Но получателями товаров по ленд-лизу были и другие страны, особенно Великобритания. Великобритания, между прочим, получала гораздо больше по ленд-лизу, чем Советский Союз. Так вот Великобритании были практически списаны все долги, все ее обязательства были обнулены, а Советскому Союзу такой привилегии не было предоставлено.

Вопрос: Начиналась уже Холодная война?

Валентин Катасонов: Да, началась она в 1946 г. И, кстати говоря, история ленд-лиза – очень запутанная, и даже на сегодняшний день специалисты-экономисты и историки не знают, закрыты ли полностью все наши обязательства или что-то еще остается. Но все-таки львиная доля наших обязательств закрыта. Первоначально, когда мы заключали соглашение по ленд-лизу – это было осенью 1941 г. – американцы очень интересовались нашим золотом, потому что рассчитывали на то, что обеспечением ленд-лизовского соглашения будет золото. Госсекретарь США специально летал на Дальний Восток и инспектировал наши золотые прииски, валютный цех страны работал исправно, и они пришли к выводу, что золото у Советской России есть.

Вопрос: Сталин провел денежную реформу после войны и мы первыми отказались от продовольственных карточек – это да. А вот история с "отвязкой рубля от доллара", как обстояло дело с этим?

Валентин Катасонов: Что касается отвязки от американского доллара, то здесь, к сожалению, в наших СМИ есть некоторое искажение. Обычно, принимают постановления 1950 г., по которому валютный курс советского рубля переставал определяться в долларах, и мы перешли на исчисление в золоте. Но, дело в том, что существовала Берттон-Вудская система – и она позволяла или даже требовала определения золотого содержания каждой валюты. Мы не были членами МВФ, мы не подписали соглашение по Бреттон-Вудсу, но, тем не менее, все равно, переход от выражения курса советского рубля в долларах к золотому паритету советского рубля мало что менял – через золото можно было все равно определить курс рубля по отношению к доллару.

В прямом смысле – это не отвязка от доллара, это был идейный шаг. И, конечно, в условиях экономической блокады как никогда была необходима валютная монополия, которая шла рука об руку с государственной монополией внешней торговли. И только благодаря этому нам удавалось совершать выгодные сделки на мировом рынке. Безусловно, нам приходилось работать с иностранной валютой и с американским долларом, и все эти сделки были сопряжены с высокими рисками. Ну, в частности, когда произошло в 50-ые гг. и в начале 60-х резкое обострение международной ситуации, в частности Карибский кризис, мы приняли решение о том, чтобы перевести все свои валютные авуары из американских банков в европейские.

Вопрос: Это действительно снизило риски?

Валентин Катасонов: Да, потому что на тот момент Советский Союз был силен, и это очень отражалось на политике европейских государств, а они не хотели портить отношения с Советским Союзом, поэтому, конечно, они так послушно не реагировали на указания дяди Сэма, как они это делают сейчас. Поэтому, в общем, размещение нашей валюты – это был совершенно правильный ход, за счет этой валюты мы приплачивали очень многие сделки, в том числе и закупку хлеба в 1960-ые гг., когда у нас были неурожаи. Это была очень интересная схема, она работала, более того, мы создали сеть особого Гранд-банка, наиболее известный - Московский народный банк, был Евробанк в Париже, это фактически банки, которые были учреждены по европейскому праву, они имели европейскую юрисдикцию, но, тем не менее, главным и единственным акционером в этих банках были наши советские институты, в частности это был Внешторгбанк – де-юре они были европейскими, а де-факто это были инструменты внешней валютно-экономической политики СССР.

И они внесли серьезный вклад в реализацию многих внешнеэкономических сделок. У нас была еще и сеть институтов нелегальных, потому что у нас была нелегальная разведка, образно говоря – каждый второй "нелегал" советской разведки – это был предприниматель, который имел какое-то свое дело, были и банки, которые управлялись сетью наших нелегалов. И эти банки тоже выполняли задания Москвы.

Вопрос: Если сравнивать с сегодняшним днем – то какие были долги тогда и сейчас?

Валентин Катасонов: Информация по платежным балансам Советского Союза была закрыта, информация по внешним долгам – тоже была закрыта. Есть кое-какие обрывочные сведения, но полной картины до сих пор нет. В общем, долги были умеренные, и надо сказать, что Запад был рад давать нам кредиты и займы, потому что, выражаясь современным языком, рейтинг Советского Союза как надежного клиента был просто беспрецедентным. Ни одна кредитная сделка не была Советским Союзом нарушена. Но в целом, повторяю, уровень задолженности был очень невысоким. Как это ни парадоксально, а было известно о том, какая у нас была задолженность не в 60-70 годы, а в середине 30-х.

Я вспоминаю одно выступление Сталина – ответы на вопросы иностранных корреспондентов, где Сталин прямо сказал о том, что мы расплатились практически по всем долгам, которые получали от Запада на проведение индустриализации. Действительно, где-то в 36-37 гг. у нас внешний долг был просто смехотворно небольшим. Правда потом, накануне Великой Отечественной войны, мы "закрутили" с Германией, заключили несколько кредитных соглашений и, вроде как, был некоторый внешний долг, а это в основном был долг перед Германией. Но поскольку 22 июня 1941 г. началась война, то большая часть этих кредитов, естественно, осталась непогашенной. Но и мы не особо успели использовать средства этих кредитов. Так что эти сделки до конца не состоялись.

Вопрос: Можно ли сегодня России обойтись без долгов, допустим, не брать их больше?

Валентин Катасонов: Конечно, можно, и Международный валютный фонд как инструмент внешней политики США – они это сегодня не скрывают. Вот министр финансов США два месяца назад выступал с речью и просил конгрессменов все-таки проголосовать за то, чтобы были приняты решения по корректировке квот и по увеличению капитала, он прямо сказал о том, что МВФ – это важнейший инструмент политики США. Поэтому, конечно, МВФ в данном случае выставляет не только финансово-экономические, но и политические требования. Это особая тема, и тут удивляться нечему.

Вопрос: Долги – это проблема не только России, можно сказать, глобальная проблема, все должны всем?

Валентин Катасонов: Ситуация с долгом не такая катастрофическая по отношению к ВВП, у нас долг вполне умеренный, могу сказать, что у Греции он составляет под 180% ВВП, и то это только суверенный долг. Скажем, у Великобритании только внешний долг - 400% ВВП, у Японии суверенный долг - 200% ВВП. Наш долг - сравнительно умеренный. Но я хочу сказать, что мы находимся, как и Советский Союз, в условиях экономической блокады. Увеличение внешней задолженности всегда сопряжено с рисками. Правда, есть риски и для кредиторов. Но в данном случае я вижу, что мы не используем те возможности давления на кредиторов, которые возникают. Понимаете, тут возникает взаимная зависимость – я помню шутку Джона Кейнса, который говорил, что если вы должны банку сто фунтов, то вы зависите от банка, а если вы должны банку, предположим, 10 млн фунтов, то уже банк зависит от вас. Я вижу просто полную некомпетентность и нежелание наших денежных властей использовать инструменты финансовые, банковские, валютные для того, чтобы оказывать и политическое давление на Запад, и добиваться нужных нам решений.

Вопрос: Наши денежные власти постоянно стенают по поводу того, что против нас действуют экономические санкции, нет доступа на финансовые рынки...

Валентин Катасонов: И наши денежные власти еще повторяют эту мантру, впервые озвученную во времена Александра II, что избыточная денежная масса грозит обесцениванием рубля, инфляцией и так далее. Есть показатель монетизации экономики. Так вот по объему денежной массы к ВВП – у нас показатель на уровне африканских стран, коэффициент монетизации где-то около 40%, а у Японии, у Китая, например, где-то 150-200%. То есть в нашем финансовом, экономическом организме недостаток крови, и здесь я привожу такую черную шутку, что лучшее средство от головной боли – гильотина.

Власть примерно такую проводит политику, что мы поборем инфляцию, угробив экономику. На самом-то деле как раз инфляция и обесценивание рубля обусловлено тем, что у нас типичная колониальная модель экономики. Во-первых, в колониальной экономике коэффициент монетизации очень не высок, это создает высокие процентные ставки по кредитам, а они, в свою очередь, увеличивают издержки. Спросите сегодня предпринимателей, они честно скажут, что они часто на обслуживание своих долгов платят больше денег, чем своим работникам. Вот вам основной фактор издержек производства. Значит, имеет место рост цен.

Вот и все перевернуто с ног на голову, причина со следствием перепутана. Это знает любой грамотный студент. Но наши денежные власти валяют дурака и пытаются всех оболванивать своими рассуждениями о причине инфляции.

Ну и вторая вещь связана с тем, что валютный курс рубля не защищен. Произошел обвал рубля, и власти пытаются опять увести наших людей от истинных причин – говорят, что цены на "черное золото" начали падать, но это все глупости. На самом деле, главная причина заключается в том, что у нас нет контроля за трансграничным движением капитала.

И если мы посмотрим на платежный баланс, то увидим, что в 2014 г. произошел беспрецедентный чистый отток капитала - более $150 млрд, в любом учебнике написано, что если возникает дисбаланс, то в этом случае сама денежная валюта падает. Денежные власти или не понимают, а скорее всего, дурака валяют по поводу того, что они якобы стараются работать – а на самом деле они ничего не делают, они не стараются. А вся их энергия направлена только на то, чтобы оправдывать свое бездействие или оправдывать свои действия, которые обслуживают интересы хозяев денег – ФРС – и разрушают российскую экономику.

Источник: http://www.nakanune.ru/articles/111907/