Святость воинского служения по учению Церкви.

Россия для Церкви не просто страна, государство или народ. Россия – это Третий Рим, т.е. последняя ипостась Римского Царства, с исчезновением которого по толкованию святых отцов придет время антихриста. Россия это именно тот «удерживающий» (греч. «катехон»), который не допускает совершиться «тайне беззакония», как об этом прикровенно говорит апостол Павел: «И ныне вы знаете, чтó не допускает, открыться [антихристу] в свое время. Ибо тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий. И тогда откроется беззаконник, которого Господь Иисус убьет духом уст Своих и истребит явлением пришествия Своего» (2Фес. 2:3-8).

Поэтому война за Россию для православных – есть война духовная, и все кто сражается на её стороне – сражается на стороне Бога с силами зла.

Имея столь исключительное предназначение, Россия не может быть всего лишь одной из стран. Её крест быть мировой державой, т.е. поддерживать мир и законность на всем земном шаре. Если Россия забудет о своём мировом предназначении, то она исчезнет с лица земли, так как прекратится смысл её существования. А с падением Третьего Рима четвертого уже не будет – настанет царство хаоса и антихриста.

Вот почему сражаясь в любом конце земли, наши воины сражаются за Веру и за Отечество. Проливая свою кровь, они подобно мученикам искупают у Бога время для нашего покаяния. В этом и заключается их подвиг жертвенной любви «за други своя». Посему наша святая обязанность чтить их память своими молитвами. Всякий российский солдат, воюющий с нашими видимыми врагами, должен знать, что Церковь ведёт брань против врагов невидимых. И если мы доверяем воину безопасность нашей земной жизни, то тем более воин может доверить свою бессмертную душу Церкви Христовой, которая является ходатаем и поручителем за неё перед Царем Небесным.

Поэтому вопиющим к Небу беззаконием является всякая попытка очернить духовную память погибших русских солдат и офицеров, и тем более приравнять их подвиг к самому страшному преступлению против Бога – самоубийству. Все, кто творит подобную гнусность, не просто плюет на могилы и в души людей, ценой своей жизни обеспечивших их сытый покой, но и являются соучастниками «тайны беззакония», которая «уже в действии». Зная, насколько отравляюще действуют подобные заявления на души русских воинов, мы должны не просто давать им жесткий отпор, но и постоянно напоминать как нашим защитникам, так и нашим гражданам, что Церковь относится к воинскому служению, как к делу святому, кратчайшим путем ведущему человека в Царство Небесное.

* * *

Казалось, можно было бы перестать удивляться тем мерзостям, которые строчит на своем ЖЖ протодиакон Андрей Кураев против Православной Церкви, священнослужителем которой он является. Однако, как известно, если дно прорвало, то нет пределов низостям, на которые можно пойти, чтобы оставаться в топ-новостях. В этот раз профессор богословия решил поглумиться над памятью героически погибшего в Сирии летчика Романа Филипова. В то время, как Церковь с благодарностью молится о блаженном упокоении в Царствии Небесном воина Романа, Кураев небрежно обвиняет погибшего в самом страшном для христианина грехе – самоубийстве, а саму Церковь, ни много ни мало, «в глубокой шизофрении», когда Она, якобы вопреки евангельским принципам пацифизма, благословляет воинов на ратную службу.

Можно было бы пропустить мимо ушей эту жалкую погоню за популярностью на чужой человеческой смерти, если бы автор не носил священнический сан и титул «профессора богословия». Уж слишком укоренился протестантский миф о несовместимости христианства и воинской службы в сознании обывателя. И когда этот миф пропагандирует профессор в рясе в стране, где костяк армии составляют православные христиане, он легко может стать бомбой замедленного действия.

Поэтому пусть на вопросы Кураева ответят не те, кто протирая задницу у мониторов компьютера стал «профессором богословия», а истинные православные богословы, своей жизнью и смертью засвидетельствовавшие истину христианства, – святые угодники нашей Церкви.

Итак, Кураев начинает свой пасквиль с критики проповеди митрополита Воронежского Сергия на отпевании воина Романа и издевательски вопрошает:

«Какое отношение смерть летчика имеет к Евангелию? Он умер с именем Христа на устах? Его убили за проповедь Христа?... Кроме того, в данном случае летчик вылетел бомбить людей, у которых, по его мнению и мнению его командиров, не было средств для сопротивления (т.е. средств ПВО). Как бы ни были дурны эти, но в их предполагаемо-безопасной бомбежке я не вижу ничего евангельского».

Однако вот что говорит святитель Феофан Затворник о русских военных моряках фрегата «Русалка», трагически погибших в мирное (по-кураевски «безопасное») время, которых с полным основанием можно было бы отнести и к летчику Роману, если бы он погиб даже просто в авиакатастрофе:

«Не погибель корабля ужасает, а участь бывших на нем. Станем мерить сию участь в отношении к участи вечной. Это главное. В каком положении были все эти лица? В положении исполняющих долг свой. Военный долг стоит ли в ряду Божиих, Богом определенных и Богом награжденных? Да!…Теперь судите люди, исполнявшие свой долг, внезапно захвачены смертью и отошли в другую жизнь. Как их там встретят? Конечно, без укора... и притом как исполнителей долга своего... Говорит Господь: «в чем застану, в том и сужду». Так и их судить будет, то есть как исполнителей своего долга. Исполнителям же долга предлежит добрый приговор... Прибавьте к сему, смерть их была ли сладка или мучительна? Я думаю, что подобную мучительность испытывали только великие мученики... Хоть она была непродолжительна, но меры ей определить нельзя... За что потерпели они сию мучительность? За исполнение долга. Так терпели и все мученики... и, следовательно, скончавшиеся по причине крушения “Русалки” должны быть причислены к сонму мучеников».

Однако в своем глумлении Кураев не останавливается на этих вопросах. Он начинает по-профессорски высокоумствовать о несовместимости христианской заповеди любви («нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих») с исполнением воинского долга:

«Очень неаккуратно великую беседу Христа о любви и жертве сводить к военным потерям.… Есть ли в святоотеческих толкованиях на Евангелие от Иоанна приложение этих слов к солдатам?… Когда и у кого оно стало тотальной индульгенцией, прилагаемой ко всем погибшим солдатам, без всякого вдавания в детали о справедливости данной войны и обстоятельствах гибели данного воина?»

Обратимся по этому вопросу к учению, высказанному в полемике с мусульманами равноапостольным Кириллом (до принятия монашества Константином), посредством трудов которого наши предки славяне были просвещены Светом Христовым:

«Христос Бог наш, повелевший нам молиться за обидящих нас и им благотворить, сказал также, что большей любви никто из нас в жизни сей явить не может, разве кто положит душу свою за други своя (Ин. 15. 3). Вот почему мы великодушно терпим обиды, причиняемые нам как людям частным, но в обществе друг друга защищаем и полагаем души свои на брани за ближних своих, чтобы вы (сарацины), пленив наших сограждан, вкупе с телами не пленили и душ их, принудив к отречению от веры и богопротивным деяниям. Наши христолюбивые воины с оружием в руках охраняют Святую Церковь, охраняют государя, в священной особе коего почитают образ власти Царя Небесного, охраняют отечество, с разрушением коего неминуемо падет отечественная власть и поколеблется вера евангельская. Вот драгоценные залоги, за которые до последней капли крови должны сражаться воины, и если они на поле брани положат души свои, Церковь причисляет их к лику святых мучеников и нарицает молитвенниками пред Богом».

Эта речь перекликается со словами святителя Иоанна Златоуста о необходимости молиться за воинов:

«И разве не было бы ни с чем несообразно, если бы в то время как другие выступают в поход и облекаются в оружие с тою целью, чтобы мы пребывали в безопасности, сами мы за тех, которые подвергаются опасностям и несут бремя военной службы, не творили даже молитв? Таким образом, это вовсе не составляет лести, а делается по требованию справедливости… Они составляют… как бы некоторого рода оплот, поставленный впереди, который охраняет спокойствие пребывающих внутри». ...

Полностью: