Взлёт и крушение

В феврале 1917-го власть в России была захвачена либеральным крылом глобализа-торов («мировой закулисы», по выражению И.А.Ильина), однако это крыло, назвавшее себя Временным правительством, с управлением не справилось, и уже осенью «власть валялась на дороге». В ноябре её захватило радикальное (марксистское) крыло глобализаторов, рассматривавшее нашу страну лишь в качестве плацдарма для завоевания мирового господства под благовидным предлогом создания «Всемирной республики советов», где будут процветать равенство и свобода от эксплуатации.

На русский народ интернационал-большевики смотрели, во-первых, как на пушеч-ное мясо в революционной войне («дрова для костра мировой революции»), а, во-вторых, как на сырьё для выработки «нового социалистического материала». Поскольку «социалистический материал», как считали Ленин, Троцкий, Свердлов, Зиновьев, Бухарин и прочие «вожди пролетариата», можно было выработать при обязательном наличии всеобщей казармы, то во враги революции были сразу же зачислены все, кто идти туда не хотел – не только «эксплуататорские классы» (предприниматели) и «слуги самодержавия» (интеллигенция, офицерство, духовенство), но и вся крестьянская масса России. Началась война власти с народом, которая закончилась к середине 1930-х годов поражением интернационал-большевизма и победой национал-большевизма сталинского типа. Окончилась первая, досталинская эпоха коммунистического режима, именуемого Советской властью.

Разгром германского фашизма и японских агрессоров, рекордно быстрое восстанов-ление разрушенной войной экономики, создание мощной промышленности и могучей армии, потрясающие успехи в науке, искусстве, образовании и здравоохранении, высокая общественная нравственность, социальный и межнациональный мир, небывалый всемир-ный авторитет и международное влияние – вот основные достижения СССР эпохи Сталина.
Казалось, это государство – вечное, как египетские пирамиды, ибо и основано-то оно на самом справедливом социальном строе, какого в мире ещё никогда не было. Но наступила послесталинская эпоха. Страна, получившая огромное ускорение при Сталине, ещё почти сорок лет катилась по инерции, а потом рухнула. Рухнула в одночасье.

О причинах крушения говорится и пишется много, но, в основном, с партийных по-зиций. «Демократы» видят корень в тоталитаризме советской системы, а «коммунисты» – в предательстве Горбачёва и Ельцина. Не договаривают те и другие. Тоталитаризм не ме-шал хорошо трудиться и получать хорошую зарплату, не мешал и талантливым деятелям искусства (тоталитаризмом потом стали прикрываться бездарности, чтобы оправдывать свою бездарность) – об этом «демократы» умалчивают. С другой стороны, Горбачёв с Ельциным, как и «бойцы идеологического фронта» Гайдар, Чубайс, Бурбулис, Собчак и пр., не с Луны свалились, а были взращены в недрах КПСС – об этом умалчивают «ком-мунисты». Очевидно, были иные причины, и причины многогранные. Рассмотрим лишь одну грань.

В национальном вопросе Коммунистическая партия пыталась решить две взаимоис-ключающие задачи: воспитывать «национальные кадры» в республиках и одновременно формировать «новую историческую общность – советский народ». (Эту же политику пы-тается проводить и нынешняя власть, провозгласив намерение создать «российскую на-цию».) В интернационал-большевистскую (ленинско-троцкистскую, русофобскую) эпоху такая политика вовсе не была противоречивой, поскольку убивала сразу двух зайцев: на-страивала против русских другие этносы и подавляла национальное самосознание русского народа. В национал-большевистскую (сталинскую) эпоху эта идеология была приглушена как вредная для государства, однако в послесталинскую эпоху, начиная с Хрущёва, она была вновь возведена в ранг догмы, а русский народ вновь стал подвергаться дискриминации – в национальном, социальном и экономическом отношениях. В результате была подготовлена почва для национал-сепаратизма на окраинах Империи, а денационализированный русский народ не оказал сопротивления ни развалу державы, ни захвату власти ставленниками мировой закулисы. Безусловно, важнейшую роль в этом процессе сыграло произвольное разделение страны на национальные республики (с отчуждением исконно русских территорий в пользу ряда республик) – мина замедленного действия, заложенная Лениным и взорванная в подходящий момент.

Не меньший догматизм Советская власть проявила и в вопросе о частной собствен-ности, особенно в ходе «реформ» Хрущёва. Она так боялась проявления собственниче-ских инстинктов, что уголовно преследовала почти всякую частную инициативу. Причём остриё борьбы она направила против русского народа, проявляя «национальную деликат-ность» в отношении кавказцев и среднеазиатов. (Эта «национальная деликатность» сего-дня вылилась в то, что русские утратили опыт коммерческой деятельности и огромный сегмент рынка в России оказался в руках именно кавказских и среднеазиатских дельцов, к тому же, этнически сплочённых.) Однако собственнические инстинкты вытравить не удалось, они были просто загнаны внутрь, и первым, у кого их, как гной прорвало наружу, оказалось столичное чиновничество. Уже с конца 1960-х коррупция стала заметным явлением в столичной жизни.

В догму была возведена идея о том, что раз социализм есть самый передовой строй, то и жизненный уровень советского народа автоматически является самым высоким в ми-ре. Более нелепую идею трудно придумать, ибо для самого высокого жизненного уровня нужны, как минимум, три условия, которых у СССР не было и о которых пропагандисты никогда не говорили, Во-первых, самые лучшие биоклиматические условия. В наших ус-ловиях каждый килограмм хлеба и литр молока, каждый дом и автомобиль объективно обходились намного дороже, чем на Западе. Во-вторых, самые безопасные геополитиче-ские условия. В наших условиях, при таком исторически враждебном окружении, требо-вались огромные военные расходы, которые оплачивал каждый из нас. Наконец, главное условие – проведение политики ограбления других стран и народов, на чём держится бла-гополучие Запада. Меняются лишь формы ограбления: раньше с помощью колониальных штыков, теперь с помощью МВФ. В СССР «колониальная политика» была прямо проти-воположной: из РСФСР в остальные республики ежегодно выкачивалось по 50 – 60 млрд. долл. (субвенциями, неравноценным товарообменом и т.д.). Эта догма была разбита в пух и прах, как только за кордон выпустили первых советских туристов, которые увидели там сверкающую витрину и, не разглядев, что за ней скрывается, стали сомневаться в пре-имуществах советского строя и честности советской пропаганды.

В корне порочным был догмат о бескризисности социализма, о его неизменно по-ступательном развитии. Здесь заведомо были смешаны в одну кучу социализм как форма общественных отношений и государство как система управления. А любая система может давать сбои и допускать ошибки, что и увидели граждане, когда из страны потоками шла нефть, в страну потоками шло зерно, куры, масло и прочие продукты, а в магазинах был хронический дефицит товаров. Ошибки следовало признавать, анализировать и исправ-лять, но этому мешал догматизм – власть спокойно жила и без давно назревших экономи-ческих реформ (ради собственного спокойствия она похерила и Косыгинскую реформу).

Для оправдания октябрьского переворота, репрессий против русского крестьянства и русской интеллигенции, для оправдания «красного террора», «военного коммунизма» и страшной гражданской войны нужно было вбить в массовое сознание идею о том, что до 1917 года в России было всё плохо, а после 1917-го стало всё хорошо, что до 1917-го Рос-сия – это мрак, нищета, страшная эксплуатация, «тюрьма народов» и вообще какое-то ис-торическое недоразумение, а потому понесённые жертвы в борьбе за светлое будущее бы-ли не напрасными, а «неизбежные трудности» надо временно потерпеть. Эту партийная установка превратилась в догмат веры, который с большим удовольствием использовала для очернения русской истории и унижения русского национального достоинства немалая армия русофобов – историки, писатели, журналисты, режиссёры. Попытку государственного переворота в 1905 – 1907 годах представили как «первую русскую революцию», хотя организаторами её были не русские и проводили они её не в русских интересах, о чём в 1905 г. прямо написал выходивший в Лондоне сионистский журнал «Маккавей». Причинами февральского переворота 1917 года назвали «гнилость царского самодержавия», поражения Русской армии в мировой войне, неслыханную эксплуатацию народа и т.д. В результате этой пропагандистской лжи народ дважды в ХХ веке наступил на одни грабли: в 1990-е годы власть в стране захватили те же самые антирусские силы (духовные, а то и кровные потомки интернационал-большевиков) и под теми же лозунгами («Долой привилегии!», «Свободу и демократию!», «Советский Союз – империя зла» и т.д.).

Наконец, последнее. Коммунистическая власть хотела построить общество дружбы, братства и любви («Моральный кодекс строителя коммунизма»), то есть, по сути –христианское общество, понося при этом и Православную веру, и Самого Христа (это был ещё один коммунистический догмат). Задача оказалась утопической, потому что без Христа христианства быть не может.
На основе догматизма партийной идеологии осуществлялась и практическая поли-тика, которая вошла, в конце концов, в острые противоречия с интересами страны и наро-да. Этим умело воспользовались наши враги – внешние и внутренние (недобитая Стали-ным пятая колонна) и, наконец-то, осуществили свою многовековую мечту – разрушили великое государство.