Догматическое учение ранней церкви

Догматическое учение Церкви рождалось в духовном противостоянии тем антихристианским силам, которые с первого дня Ее существования развернули с Ней активную борьбу. Эти силы уже тогда начали подготовку к приходу антихриста. «Тайна беззакония уже в действии» (2 Фес. 2, 7) – говорит апостол о самых первых годах существования Церкви. Внешне, путем гонений, Церковь не удалось поколебать – это только укрепило Ее авторитет в мире – и диавол переменил тактику: он попытался разложить Церковь изнутри с помощью ересей.

В первые три века существования христианства четко сформулированного догматического учения в Церкви не было. Это, однако, не означает того, что не существовало вероучительных истин. Выразителями и живыми свидетелями (μαπηιπορ) истины были мученики за веру, которых в таком обилии принесли Церкви первые три века – их высказывания, их умозрения были, по сути дела, догматичны. Через них и все остальные члены Церкви приобщались к истине.

Сначала еще были живы апостолы – свидетели жизни Христа, затем им в этом свидетельстве наследовали мужи апостольские, их ближайшие ученики. Память о том, что делал и говорил Иисус Христос, была еще свежа, поэтому переживание евангельских событий и истин происходило в удивительной полноте благодатных даров. Оно было столь единодушным (см.: Деян. 4, 32), что строго выверенных догматических формул и не требовалось – члены Церкви усваивали  догматические истины веянием Духа Святого, но это не означает того, что Церковь их не знала. Все догматические истины, подобно тому, как в малом семени сокрыто все дерево, были сосредоточены в крещальной формуле и в исповедании Христа Сыном Божиим. Жизнь первых христиан сосредотачивалась вокруг крещения, потому что надо было идти проповедовать и крестить тех, кто входил в Церковь, а богословский смысл такой проповеди сводился к тому, что первые христиане принесли миру весть о Сыне Божием, Спасителе падшего
человека. Поэтому первым христианам и не требовалось такого развернутого догматического знания, которое появилось в Церкви позже – истина открывалась в верности Христу.

Появление первых ересей Но со временем изначальный покров Духа несколько ослабел – христиане уже не могли усваивать Его дары в той призывной полноте, в которой усваивали их те, кто был при основании Церкви. Поэтому вероучительное единство обреталось теперь в острой полемике,  раскрывающей христианское учение – из-за этого возросло отступничество, появились разномыслия и первые ереси. Уже в
первом веке среди иудействующих христиан выделилась секта евионитов и «образовала отдельное вполне еретическое общество». Евиониты считали христианство простым продолжением иудейства – они видели в Иисусе Христе «не Бога- Искупителя, а только великого пророка, подобного Моисею… Отрицая в Иисусе Христе Божественное достоинство, они признавали Его простым человеком, сыном Иосифа и Марии, получившим
Божественную силу и достоинство Мессии только в крещении. Таким образом, главного догмата христианства об искуплении Господом
Иисусом Христом от греха, проклятия и смерти у евионитов не было» . 

Характерно, что первая христианская ересь, явившаяся в истории, родилась именно в среде иудействующих, то есть тех, кто, приняв христианство, продолжали соблюдать и Моисеев закон. Апостольский обор, собравшийся в Иерусалиме в 51-м году, как раз и обсуждал вопрос о том, следует ли христианам соблюдать Моисеев закон. «Вопрос, подлежащий разрешению, – пишет архиепископ Аверкий, – в сущности был таков: Закон или Евангелие? Моисей или Христос? Благодать или дела закона? Евангельская свобода или иго законное?.. Считать закон Моисеев обязательным в христианстве – значило считать недостаточной искупительную силу закона Христова.

Если бы воззрение иудействующих одержало верх, христианству грозила бы опасность превратиться в иудейство» . Евиониты как раз и были теми, кто из христиан превратились в иудеев – и поэтому- то они и отделились в отдельное сообщество. Они повторили путь  иудеев, которые не приняли Иисуса Христа как Мессию и ожидали прихода иного мессии. В Талмуде Иисус так же точно, как и у евионитов, назван сыном простых родителей, только в Талмуде эта кощунственная мысль представлена в таких деталях, о которых здесь не пристало и говорить. Таким образом, сама мысль о том, что Иисус Христос не Бог, а человек, связана с отрицанием Его мессианства и утверждением мессианства того, кто будет действительно сыном
простых родителей (тварным), то есть антихриста.

Все последующие ереси, так или иначе, повторяли основное содержание учения евионитов. В них или принижалось Божественное достоинство Спасителя, или упразднялась Его человеческая природа. И в том, и в другом случае еретическое учение вело к уничтожению главного догмата христианства – догмата о спасении человека, потому что человек спасти человечество не мог в силу немощи человеческой; этого не смог бы также совершить и не вочеловечившийся Бог, ибо во Христе произошло спасение, обожение и утверждение человеческой природы в ее полноте и подлинном облике. «Мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие» (1 Кор. 1, 23) – этот текст из послания апостола Павла является ключевым для понимания сущности и происхождения ересей. И иудеи, и язычники отвергают крестный подвиг Христа, – они не принимают Его как Спасителя, как Мессию. По этой причине Церковь была всегда борима этими двумя духами: духом иудейства, отвергнувшего Христа, и духом язычества, не понимающего, как Бог мог стать человеком – соответственно, и все ереси всегда питались из этих двух источников. 

Язычество и иудейство могли враждовать между собой, но они всегда объединялись в своей борьбе против Сына Божия – Богочеловека Иисуса Христа. Апостол Павел говорит: «Никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым»(1 Кор. 12, 3), а «если же кто Духа Христова не имеет, тот и не Его» (Рим. 8, 9). Отцы Вселенских Соборов исповедовали Богочеловека Иисуса Христа, – они делали это Духом Святым.

Еретики отвергли Его и как Богочеловека, и как Спасителя, – они не имели Духа Святого, – дух же, которым они не приняли мессианство
Иисуса Христа, был дух антихристов. Главный соблазн заключался в том, что ни иудеи, ни язычники не могли принять и понять соединение Бога с грешной человеческой плотью. Для язычника воплощения богов было некой игрой, – боги оставались богами, но только казалисьлюдьми, представлялись ими. Если бы боги на самом деле восприняли телесную природу человека, – они перестали бы быть богами. Для иудея такое воплощение Бога в человека казалось кощунством, – они хотели убить Иисуса за то, что Он «Отцом Своим называл Бога, делая Себя равным Богу» (Ин. 5, 18). Поэтому языческое мировоззрение, маскируясь под христианское, всегда выражается в том, чтобы сделать Иисуса Христа только Богом, – и по этой причине признать Его воплощение призрачным или имеющим в воплощении одну природу и волю, – Божественную. А иудейское, – в
том, чтобы признать Его или человеком, или каким-нибудь иным тварным существом.

О религиозном смысле хилиазма Хилиазм (учение о тысячелетнем царстве Иисуса Христа на земле) также был связан с этим утверждением. Если Иисус – простой человек, сын Иосифа и Марии, то такой человек не может быть Спасителем человечества, вводящим его в Царствие Небесное, а, стало быть, нечего и надеется на это, – надо строить земное царство. Поэтому для евионитов, как и для всех последующих хилиастов, «смерть Христа не имела искупительного значения, она воодушевляла их только надеждою скорого второго пришествия Его на землю, чтобы  основать земное царство, которое имеет существовать тысячу лет» . Но учение о тясячелетнем царстве, которое проповедовали евиониты, не было новым – оно было ими «заимствовано из священных книг иудаизма. Еще со времен вавилонского пленения книжники распространяли среди рассеянного еврейского народа чаяние и надежду, что грядущий Мессия явится царем-завоевателем, который возвратит весь народ свой в Палестину, вернет ему блеск и могущество, восстановит храм Иерусалимский, покорит ему все народы и, воскресив из мертвых патриархов, пророков и праведников
Израиля, будет царствовать тысячу лет» . Идеи хилиастов были идеями антимессианскими, антихристианскими, потому что тысячелетнее царство строится не тем Мессией, которого исповедуют христиане, а совсем другим, – тем, которого ожидают иудеи.

Даже самые ближайшие ученики Иисуса Христа находились под влиянием идеи мессии, который станет земным царем и обустроит земную жизнь. Когда мать сыновей Заведеевых просила Иисуса посадить их по правую и левую руку от Него (см.: Мф. 20, 21), то это, несомненно, было проявлением всеобщего для иудеев убеждения в земном назначении Мессии. Иисус в ответ сказал им: «не знаете, чего просите» (Мф. 20, 22). Их просьба, если она будет осуществлена, не принесет им того, о чем они просят, потому что христианское представление о власти и о социальном устроении кардинально отличаются от иудейского. Власть в христианстве – это власть духовная, в основе которой жертвенное служение тому, над кем властвуешь, вплоть до смерти крестной за него. Власть в иудействе, а также и в язычестве – это власть управленческая, социальная, но
претендующая, уже в силу самого положения, и на власть духовную.

Pontifex maximus (верховный жрец) – это титул языческих кесарей, но на такое же объединение власти социальной и жреческой будет претендовать и антихрист [260]. В иудействе и язычестве происходила ложная сакрализация чисто земной, управленческой, социальной власти. Но эта сакрализация всегда несла в себе идею земного рая, идею хилиастическую. Соблазн хилиазма имеет огромную силу лишь потому, что паразитирует на идее апокалиптического преображения мира, схождения на землю Горнего Иерусалима. Культурная жизнь православных государств всегда питалась этой идеей – она была приготовлением к этому снисхождению. Поэтому нельзя безоговорочно исключать эту идею из богословского обихода лишь только по названию. Всегда необходимо выяснять смысл предложенного термина. Но у нас по обыкновению к этой теме только
два крайних подхода – один состоит в безоговорочном принятии этой идеи и ее осуществлении человеческими силами, другой, – в безусловном отвержении этой идеи, как несомненно еретической и потому пассивном отношении к культуре и истории.

Гностицизм также родился в среде иудействующих. Первые  гностики Симон Волхв и Керинф были по происхождению иудеями. Среди иудействующих евионитов также образовалась особая партия евионитов-гностиков. Гностицизм, по сути своей, был повторением языческого мировоззрения, только приспособленного к христианской терминологии. Симон Волхв и Керинф получили образование в Александрии, где они вполне усвоили языческое мировоззрение. 

Интересно, что в начале Священной истории иудеи не имели характерных для гностицизма иерархических, астральных и космических систем. Но после отпадения от истинного богопочитания они создали каббалу, в которой все эти элементы были синтезированы и введены в учение. Теософия затем на новом уровне повторила всѐ то, что было заложено в каббале. Сама идея бесконечных иерархий, в которых Иисус Христос выполнял только роль некоего посредника, занимая там всегда не первые места – также содержала в себе отрицание Его мессианской роли и Его Божественного происхождения, а стало быть, содержала идею Его тварности. Но, кроме этого, гностики выдвигали и еще одну идею, которая в
дальнейшем будет подхвачена оккультистами. Это идея Первобожества, которое находится выше и глубже Бога. Таким образом Троица и Иисус Христос как вторая ипостась Троицы такой идеей низвергались в разряд второстепенных божеств. Первобожество же, через введение подобной идеи, становилось безличным.

В первой ереси, рожденной в среде иудействующих,сосредоточилось то, что в последующие века так или иначе было повторено всеми еретиками и что попало затем в центр соборного внимания Церкви. То, что оказалось в центре тринитарных, христологических, иконоборческих и даже паламитских споров: «Кто такой Христос – Бог или человек?» И Церковь уже тогда дала на него ответ – признав Божественное достоинство и происхождение Иисуса Христа и исповедуя Его подвиг спасения человечества на Кресте, Она наименовала Его Богочеловеком.

«МИСТИКА ИЛИ ДУХОВНОСТЬ». Ереси против христианства