Гламур

Гламур

Характер и родовые черты

«Марс» — всё будет в шоколаде!».

Из рекламы российского телевидения.

«Если бы Пушкин не только изучался учеными, а вот вошёл другом в наши дома —любовно перечитывался бы... каждым русским от 15 до 23 лет, предупредил бы и сделал невозмож­ным разлив пошлости в литературе, печати, в журнале и газете...».

В.Б.Розанов. «Возврат к Пушкину».

  Внешне безобидная этимология гламура, как говорится, не освобож­дает его от ответственности. Итак, glamour — всего лишь — обаяние, a glamorous — обаятельный с английского. Хотя звучит как-то по-фран­цузски: гламур, лямур, тужур и т. д. Между тем этот по первости галант­ный, но уже одновременно и глянцевый, блестящий в стиле «шик-блеск!» господин английского происхождения по имени Гламур появился в Рос­сии в начале 90-х прошлого века и являет собою одно из самых свежих существительных русского языка. Ярился как разведчик, как резидент, как бы соответствуя духу русско-английских дипломатических отноше­ний. Явился, мягко ступая, но жестко окутал собою российское культур­ное, бытийное и бытовое пространство.

Толковый словарь иноязычных слов Л.П.Крысина (2005 г.) несколько расширил понятие гламура — обаяние, чары, роскошь. Здесь, как гово­рится, уже теплее и ближе к нашей теме: обращает на себя внимание поня­тие чары, то есть искушение! Интернетовский сайт «Грамота.ги» сообщает нам дополнительные сведения о первородной этимолоти гламура — древ ние шотландцы так обозначали очарование, то есть колдовст-во — иными словами то, что у цыган называется отведением глаз, суть обманом.

Гламур аксессуарный — локоны, шпильки, одежда, украшение — ни­когда не стал бы предметом нашего разговора. Равно как и гламур кон­дитерский. Однако гламур как состояние души и как образ жизни стано­вится новой философией, новой этикой, новой культурой XXI века.

Социально-культурные качества гламура отнюдь не безобидны и тре­буют беспристрастного осмысления. Символично, что разговор о гламуре в плане его противодействия аналитике был предложен именно на про­странстве Беларуси — земли, на мой взгляд, и культуры явно антигламур-ной. Природа, этнография, психология, менталитет, как теперь принято го­ворить, Беларуси и белорусов составляют категорическую противополож­ность основному гламурному принципу. Мягкость и сдержанность пейзажа, аскетичность архитектурных форм, гармоничные полесские цветовые гаммы и необыкновенная привязанность белорусского мелоса к народным традициям, ненавязчивая и неагрессивная арийскость обли­ка и поведения самих белорусов как и многое другое, включая совершен­но самобытный, верный реализму и народному романтизму белорусский кинематограф — всё это вместе взятое образует обнадеживающий оазис или вдохновляющую крепость еще не огламуренного духовного простран­ства. Между тем как Россию, по словам живого классика современной русской литературы Валентина Распутина, «старательно, как чернома­зую Золушку, преображают в глобализированную принцессу, чтобы ехать на бал сатаны...».

Вопрос «откуда есть пошёл» гламур — важный и интересный. Од­нако нас, как мне кажется, должна больше заботить сегодня проблема гламурных задач и последствий. Или, скажем, у кого на службе гламур? Каковы его цели и т. д. Хотя можно, конечно, отметить некую родствен­ность гламура с одним из течений в литературе и искусстве Европы — маньеризмом, который авторы книги «Теория литературы. Литературный процесс» Ю. Борев и О.Овчаренко характеризуют как подданного «в ми­ре беззаботности и вычурной красоты». Авторы отмечают в маньериз­ме «аффектацию, потерю чувства меры, неустойчивую динамическую композицию». Однако, всё это, так или иначе, связано ещё с какими-то правилами искусства. Нам же следует обратить внимание на темы, ха­рактерные для литературного маньеризма: «сомнения в конечном тор­жестве добра, размышления о несовершенстве мира, восприятие вре­мени как вечно меняющейся и разрушительное силы...». Гламур — воспитанник маньеризма и куртуазного маньеризма в частности пошел значительно дальше. Он проживает каждый день как последний. Вот его девиз: «Шик-блеск-тру-ля-ля сегодня. Завтра не будет!». Вот почему вечное — враг гламура, а культурные иерархии — его мишень.

Не случайны замыслы гламура в части увековечивания ничтожных и отвлеченных понятий. Так в Петербурге поставлен памятник «чижику-пыжику». В Угличе предлагается памятник русской водке. В Суздале — памятник огурцу. Обратим внимание на выбранные исторические горо­да и снижение на этом уровне культурной задачи. Кстати, ни в Москве, ни в Петербурге нет памятника автору «Истории государства Россий­ского»     Н.М.Карамзину...

В качестве блестящего и привлекательного вида порока гламур ярко и рельефно отражен в романе Булгакова «Мастер и Маргарита». Но здесь автор справляется с идеей искушения. А вот Владимир Набоков в «Лоли­те» становится по сути жертвой гламурного замысла. Не случайно имен­но после написания «Лолиты» по-английски, автор пишет «Постскриптум к русскому изданию», где по сути отрекается от любви к русскому языку, давая ему в сравнительной с английским характеристике весьма уничи­жительные оценки. Гламур опасен. Он требует жертв и предательств. Ухищренные приемы гламура — чрезвычайно разнообразны: так образ Гитлера гламурится из одной кино-телеверсии в другую за счет подроб­ностей интимной жизни с Евой Браун. А вот образ Ленина разрушается активно набором натуралистических подробностей из истории болезни и непривлекательностью семейных отношений — здесь гламур от про­тивного, гламур, вызывающий отвращение, но все тот же гламур — толь­ко в другом обличий.

Иное дело гламур как средство пропаганды и торговли. Яркий при­мер гламура пиарного в ходе предвыборных кампаний или рекламы. Здесь гламур кровно связан с пиаром, то есть с привлекательным обра­зом того, чего нет!

Показателен гламур «Фабрики звезд» на российском телевидении, где подбор номинантов и участников производится по принципу внеш­него безвкусного стандарта, а отнюдь не вокальных данных. Не случай­но на экраны не попадает народное искусство — гламур не выносит света речного жемчуга и звука национальной мелодии.

Гламур — антинационален по природе!

Дьявольская задача гламура, конечно же, ввести в искушение. Раз­рушить всё сразу гламур не способен, но вот ввести в искушение — это в его силах. Вы воспитываете детей в духе традиции? Так нет же! Тра­диция ненавистна гламуру. И он избирательно будет освобождать вас и ваших детей от этой раздражающей его привязанности. Для начала из школьной программы будет удалена поэма Н.   А.Некрасова «Дед Мазай и зайцы». Почему? Потому что в ней нет поля деятельности для гламура и для глумления. Всего лишь — Дед Мазай и зайцы. Нет почвы для под­воха. Для грязного намека. А вот «Муму» Тургенева оставят в школьной программе. Но в киноэкранизации намекнут поглупевшему человечеству, что барыня мстит Герасиму не потому что она самодурка — зачем нам классовый и социальный мотив? — а потому что она неравнодушна к своему крепостному, а он её не замечает. Аи да гламур! Аи да сукин сын!

Гламур воюет с подлинной красотой и любовью по сути так же, как сатана воюет с Богом. Вот почему вместо подлинных отношений, все­гда сопряженных со сложностью и драматизмом — на экране телевиде­ния однообразные гламурированные сериалы. Вместо любви и семьи — «Дом-2» Ксении Собчак — классический образчик публичного гламура в легальном публичном доме. Вот почему с экрана исчезают прекрас­ные лица русских старух. Из российского кино вообще исчезли бабуш­ки — их некому играть после массового поветрия пластических опера­ций. Гламур, брат! Опять гламур!

Настоящим проклятием нашего телевидения и большей части жел­той прессы стал уголовный гламур. У него уже есть своя классика: се­риал    «Бригада».

Гламур пожирает наш язык. Для этого у него огромный арсенал средств: телереклама, рекламные наземные щиты, Интернет, и вся коро-левскея рать гламурной актёрской звездной среды. Языковой гламур наиболее изобретателен. Например, уничтожим букву «Ё» в русском языке и, таким образом, изменим произношение массы слов. С помощью ино­странных слов превратим русскую речь в дешёвый коктейль. И, наконец, узаконим мат — один из мощнейших инструментов массового гламура.

Следует подчеркнуть, что гламур жестко дифференциален:

— гламур для бедных — «Богатые тоже плачут»;

— гламур для богатых и сильных — Куршавель;

— гламур для больных — «Лолита» Набокова;

— гламур для слабых — гей-парад в столице.

Гламур откровенно язычен. Древние египтяне прибегали к гламуру, украшая своих мёртвых перед погребением.

Гламур — враг Христианства, исповедующего подлинную красоту мира.

Гламур черезвычайно затратен. И потому, чтобы получить Куршавель в качестве гламура, нужно, чтобы все остальные постоянно платили дань самому старшему гламуру. Он, подобно Людовику XIV , украсит свой двор самыми дорогими жертвами. Идея Макиавелли из «Системы ценностей для избранных» — своеобразный талмуд гламура.

И, наконец, гламур всегда против реальности. И в борьбе с нею ему обязательно понадобится «студент Чо». Гламур будет долго готовить его к желаемому финалу всеми названными средствами. Готовить, раздра­жая и ожесточая. Но, в конце концов, гламур получит-таки желаемый и кровавый результат.

Нас вправе спросить: можно ли противостоять гламуру? Ведь он спрут. Он наркотик. Маниакальная мечта.

И мы обязаны ответить: можно. Самым простым дедовский спосо­бом — неразменным содержанием живой жизни. Правдой жизни. Силой правды. Иного лекарства нет.

Лариса Баранова-Гонченко