Изъятому по звонку соседа мальчику уже подготовили приемных родителей. 15 месяцев мальчик уже в сиротской системе. Хорошенький глазастик, голубоглазый блондин, маленький Алеша за год жизни в детдоме уже стал настоящим детдомовским ребенком, хотя мама ездит к нему почти каждый день.
За этот год Таню - "в интересах ребенка" - уже ограничили в родительских правах и намерены полностью лишить их, а мальчика отдать в благополучную, с точки зрения системы, полноценную семью. С пенсии же матери по инвалидности суд намерен взыскать 1/4 часть на содержание ребенка до его совершеннолетия.
В мае 2015 года Татьяна Гончарова родила мальчика и назвала его Алешей. Родила без папы, так уж вышло. Папа в какой-то момент подумал, что еще не готов создавать семью и уехал.
Мы посетили Татьяну, познакомились с родственниками. Татьяна - инвалид 3 группы по опорно-двигательному аппарату, получает пенсию по инвалидности 14 тыс. Это результат травмы в детстве. Потом еще был теракт на Лубянке, куда Тане тоже "повезло" попасть.
Теракт Лубянка
Вот что рассказала Таня в нашу первую встречу:
"До его рождения, в апреле-мае 2015 г я, находясь в состоянии беременности, своими силами делала в квартире по месту регистрации ремонт, но не успела его закончить к рождению ребенка. Беременность была у меня непростой.
На время ремонта я переехала в однокомнатную квартиру к своей матери в Дорогомиловский район Москвы, в квартиру нашей бабушки, ветерана войны, за которой мама осуществляла уход.
Месяцем позже туда же и тоже временно вселились мои братья, так как они тоже делали ремонт в своей квартире. Всего у нас на семью три квартиры, в одной из которых была прописана я и мой сын.
Так вышло, что в августе 2015 года мы с мамой серьезно повздорили, причиной была трудная ситуация в моей жизни, разрыв с отцом ребенка, к которому, как я считаю, была и вина моей матери, плюс меня иногда возмущало поведение моих братьев.
Конфликт с мамой произошел на фоне недосыпа, плохого разговора с отцом ребенка, состоявшегося накануне, я была очень расстроена, но я беспокоилась лишь об одном - о благополучии своего сына. Конфликт наш утих, моя мама взяла моего сына 2.5 мес на руки и спустилась к консьержке. После общения с консьержкой моя мама с ребенком вернулась в квартиру, я покормила ребенка и уложила в кроватку спать.
Мама ушла в магазин.
Через некоторое время в дверь позвонили сотрудники полиции.
Как оказалось позже, полицию вызвал нетрезвый с виду сосед: о нашем с мамой конфликте ему рассказала консьержка. С этим соседом у нас и раньше были ссоры. Он нам угрожал, оскорблял.
Были у нас проблемы и с местным органом опеки: они раньше не давали нам право опеки над нашей старенькой бабушкой, хотели подселить в ее квартиру каких-то чужих людей-опекунов и чтобы квартира досталась им. Это как раз та квартира, где и все и произошло.
Право ухаживать за своей родной бабушкой мне пришлось отвоевывать через суд. После того, как бабушка оформила завещание на квартиру, они потеряли к нам всякий интерес.
Итак, войдя в квартиру, полицейские разу сообщили мне, что у меня отнимут ребенка. Я стала плакать, говорить, что ребенка я ни за что не отдам, из-за страха потерять ребенка впала в состояние аффекта, вела себя эмоционально, что вполне объяснимо в данной ситуации.
Сын для меня - как чудо. Мне раньше врачи говорили, что у меня никогда не будет детей. И после того, как я его родила через кесарево, врачи сообщили, что больше детей у меня не будет. Как я могла добровольно согласиться с тем, что у меня его отберут?
Увидев, что проблем не избежать и я сама сына не отдам, сотрудники полиции мне предложили вместе с ребенком проехать в отделение полиции по району Филевский парк. Вскоре туда были вызваны два наряда СКОРОЙ ПОМОЩИ. Что там писали - я не знаю, мне никаких документов никто не показывал, никто не представлялся.
Ребенка вырвали у меня из рук и без моего согласия отправили его куда-то на машине СКОРОЙ ПОМОЩИ. Меня, также без моего согласия, увезли в психиатрическую больницу № 15.
В больнице №15 под психологическим давлением и угрозами поместить меня в психбольницу через суд и потом навсегда разлучить меня с ребенком меня вынудили подписать согласие на добровольное лечение.
Целый месяц я "проходила лечение" в больнице №15. У меня отобрали телефон, не давали возможности общения с внешним миром, информация о местонахождении ребенка у меня не было. Мои родственники больше недели не знали, где именно нахожусь я и мой малолетний сын. Когда они приходили в больницу, у них также отбирали телефоны, они постоянно находились под контролем персонала.
Много этих и других подробностей - в интервью Тани в студии "Иван Чай" от первого декабря 2016 года. Часть первая - история Тани:
Орган опеки Дорогомилово и отделение полиции района Филевский парк отказывали им в предоставлении информации.
Как я выяснила позднее, во время суда, заочно, без моего участия было проведено заседание комиссии по делам несовершеннолетних или консилиум – точно мне неизвестно – который принял решение отправить моего сына в социальное учреждение.
У моей матери, то есть бабушки ребенка, не являющейся законным представителем ребенка, одновременно было затребовано заявление о том, что она как будто бы просит поместить его в социальное учреждение. Позднее моя мать письменно отозвала заявление и просила вернуть ребенка, однако ответа она не получила, ребенка в семью не вернули. Почему-то заявление "туда" срабатывает, даже если оно написано бабушкой, а вот заявление "обратно" - нет.
Сотрудниками опеки района Дорогомиловский в квартире моей матери, откуда был изъят ребенок, находившийся там по месту пребывания, был проведен акт обследования ЖБУ. На руки нам ничего не дали, конечно.
Не меньше месяца после больницы ушло у меня на то, чтобы получить возможность увидеть моего сына. Мне никто не говорил, что я должна для этого сделать - написать заявление, получить разрешение. Зато в решении суда потом записали со слов сотрудников детдома, что навестила я ребенка нескоро. Выглядит это так, будто я не хотела его навещать.
И вот в конце октября я узнаю, что на меня подали в суд - хотят ограничить в родительских правах."
Тут стоит отвлечься от таниного рассказа и сообщить о том, что, как выяснилось, именно судья Головацкая ведет в Дорогомиловском суде Москвы все дела, "связанные с воспитанием детей". Это такая особая категория судебных дел.
То есть Головацкая является по сути тем самым ювенальным судьей, и заметьте, речь идет вовсе не о преступлении, совершенным несовершеннолетним, а о воспитании ребенка.
"Судить меня почему-то решили в Дорогомиловском районе, где отобрали сына и где мы были фактически в гостях. Там, конечно, надо понимать, жила моя старая 89-летняя бабушка, и там совсем некомфортно. Но и я, и сын прописаны в другом районе - в Отрадном, в другой квартире. Там все нормально, у нас есть акт органа опеки Отрадного.
Однако исцом выступил Отдел социальной защиты населения района Дорогомилово г. Москвы.
Я подавала обращение о передаче дело по подсудности в суд по моему месту регистрации и месту регистрации моего ребенка, мне отказали.
Судья Головацкая 16 декабря 2015 года вынесла определение о назначении мне экспертизы в Институте им.Сербского. Я ждала эту экспертизу три месяца и прошла ее лишь в марте. Еще два месяца я потом ждала результатов экспертизы. То, как проходила экспертиза - это отдельная тема.
Все это время я продолжала навещать сына.
С результатами экспертизы меня не ознакомили."
Тут стоит заметить, что на наш непрофессиональный взгляд, цитаты результатов экспертизы, использованные в судебном решении, могут вполне подойти среднестатистическому городскому жителю.
"С материалами судебного дела в Дорогомиловском суде ознакомиться меня также не допускали. Повестки в суд, назначенный на 01.06.2016 я не получала. Мне просто кто-то позвонил и сообщил дату. Решения суда я до сих пор законным образом не получила - мне дали лишь какую-то плохую ксерокопию.
Сын уже больше года находится в детском доме, лишен материнской заботы и ухода. Он там постоянно болеет. За это время он, годовалый ребенок, получил перелом лучевой кости. Говорят, упал с дивана, когда его одевали. Наказания за недосмотр, конечно, никто из сотрудников не понес. На его теле я всегда вижу синяки, на прогулку ребенка выводили в одежде не по сезону и не по размеру. Он постоянно голоден.
Работники учреждения запрещают ему называть меня мамой, распространяют обо мне клеветнические суждения. Там нельзя ни фотографировать, ни снимать на видео - это строго запрещено. Всюду камеры. Дети мне там говорили, что им запрещают что-либо говорить чужим людям о том, что там происходит, иначе накажут.
Первого июня судья Головацкая ограничила меня в родительских правах. Денег на адвоката у нас на тот момент не было. Присутствие адвоката на одном судебном заседании - это 30 тыс рублей. А вести всё дело - это вообще очень дорого. Мы надеялись справиться сами, искали помощи у разных общественных организаций. Но не вышло.
В судебное решение об ограничении меня в родительских правах внесли много бездоказательных клеветнических утверждений обо мне, но возможности доказать обратное у меня просто не было.
К примеру, в решении суда есть строки о моей будто бы связи с террористической организацией. Чтобы было понятней, речь идет о Донецкой Народной республике. Я разделяла борьбу жителей ДНР за свободу от киевского режима, помогала беженцам с Донбасса в Москве, работая волонтёром.
Однако социальный педагог в детдоме сказала, что "ДНР - это террористическая организация и все, кто сочувствует ДНР - это сумасшедшие."
Это почти слово в слово занесено в решение суда."
Часть вторая - разбор решения Дорогомиловского суда об ограничении родительских правах Тани:
Надо заметить, что решение судьи Головацкой - это отдельный жанр художественной литературы.
Цитата (заметьте, что следующие строчки идут в одном абзаце). Это о квартире прабабушки:
"Взаимоотношения в семье сложные, эмоционально тяжелые. На попечении бабушки ребенка находится прабабушка ..., признанная недееспособной. В квартире резкий запах, старая мебель, на кухне на окнах отсутствуют шторы. Обои в квартире грязные, ветхие. Освещение в квартире тусклое. На потолке отсутствуют осветительные приборы, на месте люстры висит цокольная лампа. Балкон заставлен ветхими старыми вещами и предметами, которые преграждают доступ к окнам. Корпусная мебель в квартире старая. Холодильник и плита не работают. Санузел совмещенный. Имеется централизованное отопление, лифт, горячее и холодное водоснабжение, имеется ванна. Отсутствует телефон и газ. Санитарно-гигиеническое состояние квартиры неудовлетворительное. Из детских принадлежностей имеется детская кроватка, не оснащенная детскими принадлежностями. Отсутствует детское питание, место для детских принадлежностей, развивающие игрушки. В ванне отсутствуют гигиенические принадлежности по уходу за ребенком и предметы личной гигиены малолетнего. Угроза жизни, здоровью, нормальному воспитанию и развитию ребенка имеется со стороны матери."
И неважно, что и квартира прабабушки, и холодильник с плитой работали - попробуй докажи, и постельные принадлежности были, и развивающие игрушки в 2.5 месяца еще не нужны, и гигиенические принадлежности в этом возрасте вполне заменяет простая вода, - все это, как мы видим, является основанием для того, чтобы ребенка лишить родной семьи.
Еще цитата из решения суда:
"На родительском собрании 18 ноября 2015 года Гончарова открыто сообщила о своей связи с мужчиной чеченской национальности, о связи с террористическими группировками." Далее ее слова и поведение перевраны приблизительно таким же образом.
Но вернемся к рассказу Тани:
"Моя мать неоднократно обращалась в письменном виде в орган опеки Дорогомилово, в орган опеки Отрадное, в орган опеки Медведково с заявлениями об установлении временной и постоянной опеки над внуком. Однако заявления у нее не принимали, письменного ответа на свои заявления она не получала. Хотя она и раньше, и сейчас могла взять сына - у нее готов полный пакет документов на опеку.
Но в детдоме я узнала, что моему сыну уже нашли приемную семью. Я даже познакомилась с этой женщиной. Она была очень удивлена, что я не пью, не курю, что люблю своего сына. Ведь обычно считается, что в детдоме оказываются брошенные дети алкашей и наркоманов.
Опека Дорогомилово вынуждала меня отказаться от сына, и сейчас меня заставляют дать добровольное согласие на то, чтобы передать его в семью к чужим людям. Как я понимаю, сейчас уже подходит время, когда они подадут на лишение меня в родительских правах, потому что мою жалобу Мосгорсуд оставил без удовлетворения.
Сотрудники опеки Дорогомилово Прибылова Оксана Владимировна и Устинова Наталья Дмитриевна, Бесова Ольга Юрьевна неоднократно оказывали на меня и мою мать сильное психологическое давление, открыто требовали от меня отказаться от моего ребенка, утверждали, что «мне он не нужен», унижали, оскорбляли, называя меня неполноценной.
Сотрудники опеки Дорогомилово и УСЗН никак не разъяснили мне мои права в отношении моего ребенка, хотя я неоднократно очень просила их помочь мне в сохранении моих родительских прав.
Никакой помощи, социального сопровождения или социальных услуг от УСЗН Дорогомилово я никогда не получала."
В решении судьи Головацкой есть и надлежащие ссылки на международного права - куда ж без него. И конечно там есть упоминание, что мать ограничивают в родительских правах, "исходя из интересов ребенка, учитывая конкретные обстоятельства дела, принимая во внимание заключение органов опеки и попечительства".
Наверняка, сразу найдутся те, кого возмутит эта публикация о том, как маленького мальчика организованная группа людей лишила матери. Возмутит потому, что это тот редкий случай, когда здесь изложена правда такой, какой она видится с другой стороны чиновничьего стола. О таких вещах не принято говорить открыто. Ведь правда, она же, как известно, глаза режет. Да и на воре - шапка всегда горит.
.jpg)
.jpg "ТГ доктора медицинских наук, профессора Владислава Шафалинова")
