Наука и новая религиозная эпоха

Уже сейчас можно подметить характерную для нашего времени тенденцию: объяснить многие явления, которые еще не так давно принято было толковать строго научно или атеистически, – с религиозной точки зрения. Даже область здравоохранения все больше и больше насыщается различными оккультными методиками, – любая рекламная газета предлагает сегодня много подобных «медицинских» услуг. Современный человек невольно постоянно сталкивается с тем, что прежде было под запретом или секретом. Раньше о существовании и жизни духов нельзя было даже заикаться, а если кто-то смел на эту тему что-нибудь промямлить, то его в лучшем случае поднимали на смех, а в худшем, – могли и в тюрьму посадить.

Сегодня серии передач о жизни духов и приведений не сходят с экранов телевизоров. В этих передачах мир открывается совсем с другой, неизвестной прежде стороны – в нем обитают загадочные существа, в нем происходят странные, необъяснимые феномены. Но в таком мире уже нельзя жить с прежним мировоззрением, ибо движение в нем по карте, составленной на основе материализма, практически невозможно – на каждом шагу тупик, на каждом повороте западня. Религиозное объяснение мира дает более верные ориентиры и подкупает своей новизной, но и здесь таится огромное количество соблазнов, ибо в религиозном сознании существует обширная область псевдорелигиозных и псевдонаучных спекуляций,
недобросовестных толкований, ложных откровений и воззрений.

Поэтому и перед религиозным человеком всегда встает вопрос: насколько его взгляд на мир соответствует истине? Он отнюдь не избавлен от насущной необходимости познания мира, – и здесь христианство сыграло особую роль, ибо оно четко отделило мир от Бога, лишив тем самым мир всех Божественных атрибутов и остановив необоснованное языческое поклонение миру. Оно изгнало демонов из природы и освободило человека от ее зависимости. При этом оно сумело сохранить трепетное и заботливое отношение к природе, как к лону рождения человека, как к творению Божьему. Только при таком условии стал возможным трезвый взгляд на мир и его объективное познание. Этим были созданы и условия для возникновения экспериментальной науки, потому что при языческом отношении к природе эксперимент над ней был невозможен. Эксперимент был
испытанием (inquisitio) природы, при котором она выдавала человеку свои тайны. Эта пытка природы уже сама в себе несла некий нравственный надлом, вызванный уверенностью человека в том, что он имеет право на эту экспериментальную инквизицию природы.

И этот пафос экспериментаторов имеет свой мистический источник. Дело в том, что возникновение эпохи экпериментаторства в науке совпало по времени с отделением от католичества протестантизма. Протестантизм возник на территории бывших варварских племен. Для варваров, еще вчера поклонявшихся дубовым рощам, снятие табу с природы стало поводом для того, чтобы от поклонения идолам перейти к их низвержению, даже к мести им – известный феномен крайних проявлений идолопоклонства. Выйдя из  леса, варвары столкнулись с культурным наследием древних
цивилизаций римской и греческой, да еще и в новом христианском облачении. Органично переварить такое наследие за короткий срок для новообращенных варваров оказалось невозможным. Наука стала той областью деятельности, в которой энтузиазм и энергия варваров соединились с их еще не обустроенным менталитетом – и это выплеснулось в создание своего собственного варианта культуры.

Унаследованное в такой культурной преемственности знание в варварском менталитете упрощалось, – сужалось, поэтому метафизический фундамент отбрасывался – и мировоззренческое здание выстраивалось на позитивистском и рационалистическом фундаменте. Рождение экспериментальной науки было осложнено еще одним малоосмысленным фактором – раньше экспериментальной науки появилось то, что можно назвать гуманитарной научной идеологией. 

Эта идеология, возникшая почти за сто лет до появления экспериментальной науки, никакого отношения к самой науке не имела, а сформировалась на основе новой философии позитивизма – и долгое время существовала независимо от науки. Но затем стала использовать данные, добытые экспериментальным путем, для обоснования этого нового мировоззрения. Эта идеология всегда паразитировала на научном знании. В рамках этой идеологии был выработан крайне рационалистический, совершенно оторванный от реальной жизни, подход. Он был использован в качестве «научной» базы для построения гуманитарной философской космологии, антропологии и социологии. До середины XIX века в этой идеологии
отсутствовала ее главная часть, в которой обосновывалось бы возникновение жизни ее самозарождением. Дарвинизм явился тем желанным фундаментом, на котором можно было наконец-то расположить громоздкое здание этой идеологии.