Нравы и обычаи древних скифов

 Для покупки хлеба у Скифов и вообще для всяких торговых оборотов Греки имели в то время по северному побережью Черного моря ряд славных городов: Ольвию на Нижнем Буге близ соединения его с Днепром, верстах в сорока южнее нынешнего Николаева; Херсонес, или Корсунъ, на южном берегу Крыма, рядом с нынешним Севастополем; Пантикапею — в проливе из Азовского моря в Черное, где теперь стоит Керчь, и Танаис — у устьев Дона, где в настоящее время расположен известный своей хлебной же торговлей Ростов-на-Дону. Из перечисленных городов особенно славились Ольвия и Пантикапея. В Пантикапее Греки образовали даже одно время особое царство Воспорское, по имени пролива из Азовского моря в Черное, который прозывался Воспором Киммерийским. Развалины этих славных древних Греческих городов на нашем Черноморском побережье существуют и поныне, и Русские ученые произвели в них уже много подробных раскопок; благодаря раскопкам этим, найдены остатки старых домов, площадей, целые кладбища с гробницами, монеты всякого рода и разных времен, домашняя утварь, кости животных, оружие, а также мраморные и медные доски с сохранившимися надписями; по всем этим предметам можно весьма ясно представить себе жизнь, которую вели в этих городах Греки и посещавшие их для торга Скифы.

Кроме хлеба, в означенных городах велась также оживленная торговля и другими произведениями Скифской земли: мехами, рыбой, воском, медом, лошадьми, а также рабами и рабынями, в которых обращались все взятые в плен неприятели; в большом спросе был и янтарь, ценившийся в Греции на вес золота; он добывался на Балтийском побережье близ устьев Вислы и попадал оттуда в Черноморские города длинными речными путями и волоками; наконец, тут же шла бойкая торговля золотом и разными самоцветными камнями с Урала, для торговли которыми и пушным товаром из тогда совершенно дикого Пермского края и Сибири те же предприимчивые Греки устроили на берегу Волги, несколько ниже нынешнего Саратова, также торговый город — Гелон.

Скифы, в свою очередь, покупали у Греков: тонкие ткани для своих одежд, превосходное греческое вино, перец, грецкие орехи и разные пряности; расписную посуду, богато оправленное оружие, а также драгоценные сосуды и различные украшения из золота и серебра, зачастую дорогой работы лучших Греческих мастеров, как для себя и своих жен, так и для украшения конских уборов всегда дорогих их сердцу Скифских лошадей.

Наиболее воинственными были кочевые Скифы, жившие в широких степях у низовья Днепра и Дона, а также Савроматы, жившие восточнее Дона. В двух местах близ устьев этих рек, а именно: в лесистой местности по восточному берегу Днепра, в так называемом Олешье, где ныне расположен среди плавней и зарослей город Алешки, и по низовьям Дона — всегда собирались ватаги молодых и жаждущих воинских приключений Скифов; они постоянно производили или на быстрых ладьях, или на резвых конях воинственные набеги на соседние племена. Эти Скифские гнезда в низовьях Днепра и Дона, куда собиралась вся их беспокойная вольница, и были древнейшей родиной нашего славного казачества — Запорожцев и Донцев.

"Я не знаю, — говорит Геродот про этих степных удальцов кочевников,— людей более мудрых, чем Скифы. Так как кто же из других народов придумал то, что они: они изобрели складные шатры, которые быстро складывают на повозки, когда хотят избежать боя с противником, и таким образом уходят от него со всеми домочадцами и имуществом, так что, если не захотят, никогда не будут настигнуты врагом. Наоборот, если они хотят кого-нибудь принудить к бою, то никто не может уйти от Скифов, благодаря их быстроногим коням и необыкновенно меткой стрельбе из луков!

Военные обычаи Скифов, — рассказывает далее Геродот, — были таковы: молодой Скиф первый раз,    как убьет врага, должен обязательно напиться его крови, а головы всех врагов, убитых в сражении, относятся к царю, потому что, только те Скифы получают свою долю при дележе неприятельской добычи, которые представили неприятельскую голову, причем доля эта увеличивается в зависимости от числа принесенных голов. С неприятельской головы Скифы снимали кожу следующим образом: вокруг головы около ушей делается надрез; потом голова берется в руки и вытряхивается из кожи; затем с кожи соскабливается бычачьим ребром мясо, и она выминается в руках и делается совершенно мягкой; после этого она употребляется как утиральник, и Скиф привешивает её к уздечке той лошади, на которой ездит сам, и гордится этим. Тот, кто владеет наибольшим числом таких утиральников из кож с неприятельских голов, почитается доблестнейшим человеком. Многие Скифы приготовляли себе из неприятельских человеческих кож плащи, в которые и одевались; для этого кожи сшивались вместе, как козьи шкурки. Многие Скифы снимают также кожу с правых рук убитых врагов и приготовляют из этих кож колчаны для своих стрел. Человеческая кожа, — примечает Геродот, — действительно толста и блестяща; блеском и белизной она превосходит почти все другие кожи. Наконец, многие Скифы снимают кожу со всего трупа убитого врага, натягивают ее на палки и возят с собой на лошадях.

С головами врагов, не всех, впрочем, но ненавистнейших, Скифы обращаются так: они отпиливают ту часть головы, что повыше бровей, и потом очищают череп изнутри; если Скиф — человек бедный, он обтягивает череп снаружи сырой бычачьей кожей и в таком виде пользуется им; если же он богат, то, обтянувши кожей, покрывает череп внутри золотом и употребляет его вместо чаши. Поступают так Скифы и с теми родственниками, с которыми входят в распрю, если царь, разобрав дело, выдаст их им головой. Когда приходят в гости лица, которым Скиф хочет оказать особое внимание, то он выставляет черепа и подробно рассказывает, кому из его врагов или родственников они принадлежали, по каким поводам возникла вражда и каким образом он вышел из распри победителем.

Один раз в году каждый начальник в своем околотке приготовляет чашу вина, из которой пьют лишь те Скифы, которые умертвили врагов; те же из них, за которыми нет таких подвигов, не вкушают этого вина и как обесчещенные садятся в стороне; это самый тяжкий позор для них. Напротив, если кто из Скифов убил очень много врагов, тот получает две чаши и пьет вино из обеих разом.

Божества у Скифов были те же самые, что и на далекой Арийской родине; прибавился только бог войны Арей. Ему одному приносились человеческие жертвы — взятые в плен на войне неприятели; другим же богам в жертву приносились только животные. В честь Арея в каждом Скифском племени воздвигали огромный холм из сухого хвороста, на котором водружался большой старинный железный меч.

Этому-то мечу ежегодно,— рассказывает Геродот,— приносится в жертву рогатый скот и лошади, а сверх того совершается ещё и следующее: в честь его умерщвляется каждый сотый мужчина из всего числа взятых в плен врагов, и умерщвляется не так, как скот, но иным образом: сделавши предварительно возлияние вином на головы людей, их режут над особым сосудом; потом кровь убитых относят на холм из хвороста и льют её на меч. Только кровь относится наверх; внизу у холма всем убитым людям отсекают правые плечи вместе с руками и бросают в воздух; покончив с принесением в жертву остальных животных, удаляются. Руки оставляют там, где упали, а трупы лежат отдельно.

Похороны Скифских царей и вождей происходили, — рассказывает Геродот, — таким образом: после смерти тотчас же выкапывается большая четырехугольная могила, по изготовлении ее принимаются за покойника и покрывают его тело воском, предварительно разрезав ему живот, который вычищают и наполняют шафраном, толченым ладаном, семенами сельдерея и аниса, а потом сшивают и везут в соседнее село или деревню. По прибытии тела жители в знак печали отрезают себе кончик уха, обстригают в круг волосы на голове, делают на своих руках нарезки, распарывают кожу на лбу и на носу, а левую руку прокалывают стрелами. Отсюда перевозят труп в другое подвластное село, причем жители первого селения сопровождают покойника. Объехав, таким образом, все поселки, над которыми царь владычествовал, тело предается погребению в особой местности, где находятся царские усыпальницы. Здесь трупы хоронят в заранее вырытой могиле, на подстилке из листьев, по обеим сторонам трупа вбивают колья, сверху кладут брусья и все покрывают ивовыми прутьями. В остальной обширной части могилы хоронят одну из наложниц покойного, предварительно задушив ее, а также виночерпия, повара, конюха, приближенного слугу, вестовщика, наконец, лошадей, первенцев всякого другого скота и золотые чаши; серебра и меди Скифские вожди не употребляют. После этого все присутствующие устраивают большую земляную насыпь, прилагая особенное старание к тому, чтобы она вышла как можно больше.

По прошествии года Скифы возвращаются на могилу и совершают следующее: из оставшихся слуг выбирают пятьдесят самых лучших, которые были особенно угодны покойнику; все эти отроки-слуги — природные Скифы, так как царям чужеземные рабы не служат; выбирают также и пятьдесят наилучших лошадей; затем удавливают как слуг, так и коней, вынимают из них внутренности, вычищают брюхо и, наполнив его отрубями, зашивают. Потом укрепляют на двух столбах половину колеса так, чтобы обод был обращен вниз и несколько наискось; против него совершенно так же располагают на двух столбах другую половину колеса. Заготовив вокруг могилы большое количество таких станков, вбивают после этого в удавленных и набитых отрубями лошадей по толстому колу вдоль хребта, доходящему до самой шеи, и в таком виде их поднимают на обода от колес, причем на передних полукругах помещаются плечи лошадей, а на задних держатся туловища у самых бедер, так что обе пары ног свешиваются вниз, не доставая до земли; наконец, накидывают на лошадей уздечки и удила, тянут их вперед и прикрепляют к колышкам. Давленных же отроков сажают по одному верхом на коней следующим образом: в труп каждого юноши забивается вдоль спинного хребта прямой кол, доходящий до шеи; нижний выступающий конец его вбивается в пробуравленную дыру другого кола, того, что проходит через лошадь; поставив таких всадников вокруг могилы, Скифы расходятся. Так хоронят они своих вождей».

Рассказы Геродота об этих похоронных обрядах Скифов, несмотря на их необычность для нашего времени, совершенно справедливы и подтверждаются постоянно раскопкой курганов, в большом количестве разбросанных по югу России. Особенно много этих курганов по Днепру — близ порогов, в нынешней Екатеринославской губернии.

Курганы встречаются различной величины и вида и носят в народе различные названия, очень метко их изображающие. Так, одни называются острыми могилами, потому что имеют вершину, закругленную остро; другие — широкими могилами, по значительной отлогости своих боков; иные рябыми, когда ссыпаны две или три могилы рядом в одну. получившую от этого неправильный, продолговатый вид; если же могила насыпана продольно и правильно, как бы валом, то ей дают название долгой могилы. Два кургана одинаковой величины, стоящие рядом, называются близнецами.

Из всех степных курганов особенно замечательны могилы толстые. Этим именем народ обозначает курганы, которые, кроме значительной величины, имеют и особый вид, резко отличающий их от всех остальных. Это могилы с очень крутыми боками, которые, при обширности насыпи, действительно придают ей вид толстоты. Крутизна боков у толстых могил, как оказалось при расследовании, поддерживается окладом, сложенным на подошве кургана из больших нетесаных камней, которые были добываемы в речках и балках, удаленных иногда на значительное расстояние от насыпи.

Степные могилы малой и средней величины обыкновенно не заключают в себе богатых или особенно важных гробниц, но среди толстых могил найдены богатые царские погребения. Хотя почти все исследованные до сих пор учеными могилы были уже в неизвестные времена осматриваемы и разграблены неведомыми нам хищниками, однако в некоторых из них сохранилось достаточно всякого рода предметов, чтобы судить об условиях жизни тех лиц, которые в них погребены. Иные из могил относятся к очень отдаленным временам, еще до прибытия Славян из своей Арийской родины. Многие могилы, наоборот, были насыпаны значительно позднее, чем жили Скифы, описанные Геродотом, но тем не менее встречаются большие курганы и погребения, устроенные именно так, как описывает их Геродот. При разрытии этих курганов находились кости главных лиц, в них похороненных, в истлевших одеждах, с положенным рядом оружием, а в головах — с сосудами для пищи; иногда находятся тут же золотые и серебряные украшения, которые носил покойный; обыкновенно рядом с ним имеется женский труп удушенной наложницы, также в истлевшей одежде и часто с золотыми кольцами, браслетами и другими украшениями на руках; далее обнаруживаются мертвяки убитых вместе слуг и лошадей, сосуды разного рода, конская сбруя, запонки и различные бусы, бляшки, топоры, стрелы, луки, колчаны, наконечники копий, различные монеты: золотые, серебряные, медные, — и прочее. Все вещи при раскопках тут же подробно описываются, причем указывается, где и когда каждая найдена, затем разбитые сосуды при возможности тщательно склеиваются, и всё отправляется в особые хранилища, из которых главное находится в городе Санкт-Петербурге, рядом с Зимним Дворцом, в Императорском Эрмитаже.

Предметы, найденные в Скифских могилах, позволяют с большими подробностями восстановить картину нравов тех лиц, что в них похоронены. Особенно интересны различного рода сосуды и металлические вещи, на которых изображены рисунки из жизни самих Скифов. Рисунки эти большей частью сделаны по заказу Скифов превосходными Греческими мастерами и обыкновенно поражают своей тонкой работой, но встречаются и изделия с рисунками погрубее.

Ниже приводятся изображения некоторых найденных в могилах вещей с рисунками на них.

На рисунке  изображен сосуд, найденный близ Керчи, в гробнице одной Скифской царицы; сосуд этот сплавлен из смеси золота и серебра (на четыре части золота — одна серебра); имеющиеся на нем изображения представлены развернутыми на том же рисунке 30; они весьма любопытны. На крайней левой стороне мы видим Скифского царя или вождя с повязкой на голове; сидя на кочке, он внимательно слушает своего лазутчика, стоящего перед ним на коленях; в руках у обоих копья; у вождя за левым боком виден лук, у лазутчика — кожаный щит; рядом с лазутчиком стоит на одном колене Скиф и с усилием натягивает тетиву на лук; правее этого Скифа изображены двое, из которых один ощупывает больную или раненую челюсть у другого; а ещё правее — тоже раненый, которому товарищ перевязывает ногу.

Видно, что все Скифы на этом рисунке одеты в кожаные шаровары, ременные пояса покрыты металлическим прибором, а сапоги мягкие, без подборов, как нужно для людей, которые всю жизнь проводят верхом на коне. Кроме того, все Скифы имеют длинные волосы и большие бороды, как и теперь носят многие Русские крестьяне. Совершенно с такими же бородами изображены Скифы и на серебряном сосуде, найденном в 1910 году в Воронежской губернии. 

Великолепный серебряный сосуд, лучший из всех найденных до сих пор при раскопках курганов.

Вышина его ровно аршин. Найден он в 1863 году знаменитым собирателем и знатоком Русских древностей Иваном Егоровичем Забелиным в толстой могиле, в так называемом Чертомлыцком кургане, находящемся в Екатеринославской губернии, в 20 верстах от местечка Никополя.

Курган этот заключает в себе Скифское царское погребение; хотя оно и было разграблено неизвестными хищниками, но видно, что их застиг обвал, причем найден засыпанным костяк одного погибшего при этом обвале грабителя; поэтому они не успели унести с собой многих вещей, и в кургане осталось еще весьма большое количество любопытнейших предметов, из которых изображенный на прилагаемом рисунке сосуд считается самым ценным и замечательным.

Помимо того, что вся отделка его чрезвычайно искусна, особое внимание обращает на себя ряд выпуклых вызолоченных лошадей по верхнему ободу.  Нет сомнения, что на нем изображено самое существенное и важное дело из Скифского быта, именно — покорение дикого коня. Изображение расположено вокруг всего обода и составляет два равных отдела — передний и задний. Посередине задней части представлены две лошади еще на дикой степной свободе; они пасутся в степи; по сторонам их показано, как их ловят арканами Скифы (арканами на сосуде служили серебряные нити, сохранившиеся у каждого Скифа в сжатых кулаках); вид этих Скифов и лошадей показывает сопротивление друг другу: лошади стремятся вырваться, Скифы употребляют все силы, чтобы их удержать. На передней части обода в самой середине изображено, как трое Скифов валят дикого, еще необузданного коня на землю, чтобы потом взнуздать его; Скиф, стоящий позади, тоже помогает им и тянет к себе коня; слева от этого коня изображен другой конь, уже взнузданный, которого Скиф треножит, притягивая левую переднюю ногу через плечо коня к правому поводу узды с целью оставить его в этом трудном положении, чтобы он сам собой привык слушаться узды. С правой стороны от среднего коня изображен человек, снимающий со своего плеча кафтан, а еще правее его — опять конь, но уже прирученный, взнузданный и оседланный, которому его хозяин треножит передние ноги для отдыха.

Ещё один рисунок изображает золотую бляху, найденную в одном из курганов; на этой бляхе мы видим двух тесно обнявшихся Скифов, пьющих вместе вино из одного рога; Скифы всегда пили таким образом вино, к которому примешивали небольшое количество собственной крови из надрезов на теле, когда заключали между собой братанства, или братские союзы.

На другом рисунке изображена  тоже золотая бляха, найденная вместе с предыдущей; на ней выбит конный Скиф, охотящийся с дротиком за зайцем, притаившимся у передних ног его лошади.

Наконец, другие рисунки изображают концы золотой гривны, или шейного украшения в виде обруча. Эти гривны были в большом ходу у наших предков, и каждый старался носить такую гривну на шее. Гривны делались из нескольких перевитых между собой проволок, в зависимости от состояния золотых или серебряных; при этом концы их имели всегда какие-либо украшения; на приведенных рисунках изображены части гривны с двумя конными Скифами на своих обоих концах. Скифы эти поразительно схожи с Русскими крестьянами.

             Из рассмотрения приведенных рисунков, найденных предметов в наших курганах, мы видим, что Геродот замечательно правдиво описывал Скифские нравы и обычаи.

В этих нравах и обычаях нас, конечно, больше всего поражает необыкновенная кровожадность и жестокость наших древних предков. Сдирание кожи с трупов врагов, обделка черепов родственников, с которыми поссорились, в чаши для вина, наконец, удушение стольких преданных слуг на могиле вождей,— все это не может не поражать нас.

Но надо всегда помнить время, в которое жили наши предки, надо помнить, что это было за несколько столетий до рождения Иисуса Христа, Который явился, именно чтобы спасти этот жестокий языческий мир, погрязший в потоках крови, и просветить его Своей проповедью любви к ближнему.

В описываемое же время никто о возможности подобной любви к ближнему даже и не подозревал; к тому же, если прародители наши и были жестоки к своим врагам, то только потому, что они знали, что и с ними, в случае беды, эти враги поступят точно так же, если ещё не хуже. Надо не забывать, что все войны велись тогда с беспощадной жестокостью.

НМС. Продолжение следует.