Об общем благе и личной свободе

В интернете и средствах массовой информации разгорается дискуссия на важную тему: об общем благе народа и границах личной свободы. О соотношении этих двух понятий в современной России. Тема действительно важная, так что позволю себе высказать некоторые соображения по этому вопросу.

Итак, руководитель театра «Сатирикон», известный актер и режиссер Константин Райкин на съезде Союза театральных деятелей выступил с эмоциональной речью, суть которой сводится к следующему. В стране, по мнению художника, наступают опасные перемены, происходит некий откат во времена тотального контроля и диктата со стороны государства под предлогом заботы об общем благе. В отношении искусства это выражается в закрытии ряда выставок и спектаклей под давлением неких общественных, официозных (как считает Райкин) групп, которые выступают с протестными акциями.

Сразу оговоримся, чтобы было понятно. Практически во всех подразумеваемых спектаклях и выставках присутствовали вещи просто недопустимые с точки зрения здравой морали и традиционной нравственности. И это очень важный и принципиальный момент. То есть спектакли и выставки были закрыты не по каким-то политическим или идеологическим соображениям, а по причине соблазна, который они являют. На это нам следует обратить внимание, потому что причина эта одновременно проста и существенно важна. Больше того, это «звонок» для самих деятелей искусства, но «звонок» не от властей предержащих, а от того самого «гражданского общества» о развитии которого у нас так много говорят в последнее время и которое очевидно устало от засилья распущенности, извращения, хамства и пошлости. Другое дело, что можно не соглашаться с методами действия этих «инициативных групп», но это отдельная тема и мы на ней ещё остановимся.

Теперь об общем народном благе. Существует ли оно в принципе? Да, существует, несомненно, и вот как бы мы не относились к государству, основная его функция именно и состоит в заботе о сохранении и умножении этого общего блага. И вот тут неизбежно встает вопрос: а в чем же это благо состоит и на чем основано? Вопрос не просто важный, а архиважный для самой жизни и существования нашего отечества. Так вот всё более очевидным становится, что нет иного основания для доброго развития нашего общества, кроме как здравая мораль и традиционная нравственность. И сами понятия об этой нравственности и морали неизбывно хранятся в недрах народной жизни, уходя своими корнями в сокровенную область отношений человека с Богом. С этим можно спорить сколь угодно долго, но это реальность, с которой так или иначе придется считаться. И вот тут при внимательном рассмотрении вопроса открывается удивительная вещь.

Оказывается те самые сокровенные отношения человека с Богом, о которых мы говорим, относятся не только к частной жизни человека, не являются исключительно «его личным делом», но и имеют общественное значение и измерение. В православии это объясняется очень просто: Церковь – это общность людей, объединенных Духом Христовым. Из этой общности, по крайней мере в нашем отечестве, произросла и культурная, этическая и политическая общность в которой и мы сами так или иначе родились и выросли. Больше того, та страшная богоборческая идеология, которая владела нами на протяжении десятилетий – и она в своем извечном антагонизме и борении с истиной, переняла очень во многом и эстетику и этику христианскую и по-своему пыталась осмыслить христианскую культуру. Во многом это происходило потому, что любая идея овладевает живыми людьми и в их душах до конца дней продолжается борьба правды и лжи, света и тьмы, любви и ненависти, веры и сомнения… Конечно, у нас многонациональное государство и населяет его множество этносов с самыми различными культурами и верованиями, но безо всякого сомнения можно сказать, что духовную и нравственную основу нашей общей жизни составляет нравственность христианская. Это не трудно увидеть и доказать. И эта традиционная нравственность служит основанием для представлений об общем народном благе. Другого попросту нет, да и быть не может.

И вот тут как раз всплывает тема личной свободы художника. Да и не только художника по большому счету, а всякого вообще человека. Несомненно, свобода эта – неотъемлемая часть человеческой жизни, даже не право, а именно неотъемлемая часть. Но вот что важно понять. В основании своем эта свобода предполагает выбор человеком своих отношений с Богом, истиной, красотой и святостью. Это высшая реальность, запечатленная в нашей душе Творцом и неусыпно охраняемая совестью. И вот у человека есть право жить и творить по совести или противиться ей, удаляясь постепенно в область лжи, уродства и греха. Это право человека. Но человек должен знать, что его добровольное удаление от правды неизбежно приведет его к страданиям и духовной, нравственной смерти. Таков закон жизни, установленный Богом. И на этом именно основано (или должно быть основано) нормальное законодательство, краеугольным камнем своим полагающее Закон Божий. Основано на четком понимании того, что именно есть благо, а что есть зло. И именно такими были до последнего времени большинство законодательств так называемых «развитых стран». И наказание зла в этом мире со стороны государства именно предполагает заботу об общем благе, поскольку зло активно, склонно к распространению и поражает общество, подобно болезни, следовательно, требует пресечения. Это аксиома и в этом пресечении кроме всего прочего состоит охранительная и неотъемлемая функция государства.

Словом, свобода художника воистину безгранична, но она может привести его к страданиям и он должен это отчетливо понимать. Больше того, зачастую страданием и оплачивается творчество и весь вопрос только состоит в том, за что художник готов страдать. За истину или за ложь. Если за истину – то его страдания высоки и честь этому художнику и хвала от потомков, если же он страдает за ложь, то участь такого художника прискорбна вдвойне. Потому что и личная его жизнь больна и ущербна, исполнена горестей и в памяти народной он вызывает омерзение и отвращение.

В своей пылкой и эмоциональной речи Константин Райкин упрекнул Церковь в «гонении» на современное искусство и сравнил это «гонение» с недавним гонением на саму Церковь.

Вот эта цитата: «Церковь наша несчастная, которая забыла, как ее травили, уничтожали священников, срывали кресты и делали овощехранилища в наших церквях. Она начинает действовать такими же методами сейчас. Значит, прав был Лев Николаевич Толстой, который говорил, что не надо соединяться власти с церковью, иначе она начинает не Богу служить, а власть обслуживать».

Ну, во-первых Церковь никак не несчастна, а напротив – дай Бог каждому быть причастником Её высокого счастья, познаваемого в сострадании Христу. Во-вторых Церковь, конечно, ничего не забыла. Но от того, что бесы Её гнали и мучили, совсем не выходит ещё, что она должна к бесам относится сочувственно и «толерантно». Это идея по меньшей мере странная. По меньшей мере, потому, что есть ещё и высшая мера, по которой всякое оправдание мерзости и желание её уравнять в правах с благостью – есть грех и преступление. Одно дело жить и умирать за истину и совсем другое – страдать за пропаганду мерзости и греха. Это простые, но очевидные вещи, о которых мы должны говорить. Потому что опасно считать, что нет ни высокого, ни низкого, ни святого, ни грешного, ни красивого, ни уродливого. А всё так себе – средненько и одинаково имеет право на существование. Но хочется тогда спросить рачителей идеи о «равноправии»: в рамках чего, в каком таком сосуде должно храниться дерьмо, перемешанное с медом и для кого? Вопрос может быть звучит резковато, но по существу. Потому что иные действа в сфере нынешнего «актуального искусства» иначе как мерзостью не назовешь. А Церковь, несмотря на множество самых разных и грешных людей, составляющих Её – была, есть и будет Телом Христовым, столпом и утверждением истины. И давайте не будем в равное положение ставить благость и мерзость. И если кто уж имеет право обличать и запрещать с духовной и нравственной точки зрения, то это, конечно, Церковь, а никак не «просвещенные» и зачастую просто потерявшие совесть и здравый смысл «свободные художники». А вот сказать, что Церковь кого-то «травит и уничтожает» – это просто смешно. Потому хотя бы, что у Церкви нет репрессивного органа. И если православные люди возмущаются явным проявлением безнравственности или кощунства – это здоровая реакция на нравственную болезнь общества. Другое дело, что методы противостояния мерзости могут и должны быть законными. Это простая мысль, но очень важная. Потому что, выходя за рамки закона, даже из самых «благих побуждений» мы толкаем мир в хаос. Примеров тому более чем достаточно по всему миру и в самых разных областях. Так что благочестивое и ревностное желание отстаивать правду Божию, похвально, но нам надо искать для исполнения этого желания достойные, праведные средства. При желании эти средства можно найти и тогда стремление к чистоте и святости жизни будет распространяться в нашем обществе именно христианскими, благодатными путями, а не сомнительным путем скандала, эпатажа и «православного» перформанса.

Скажем несколько слов и о «соединении власти и Церкви». Давайте так: цель государственной власти – это материальное благосостояние людей, цель Церкви – спасение души. Но ни то, ни другое невозможно без четкого определения того, что есть благо. И в этом смысле государство и Церковь опираются на одно основание – Закон Божий. Иначе государство попросту сойдет с ума, свихнется, запутавшись в разноголосице частных болезненно-страстных идей и мнений, как это было уже не раз даже в новейшей истории. Так что единство Церкви и власти не то, чтобы возможно и нужно – оно есть и неизбежно, поскольку государственными делами занимаются и на государственной службе состоят кроме прочих и православные люди, желающие своему отечеству блага не только материального, но и духовного. И эти люди понимают, что одно без другого невозможно. Так что противостояние греху – это нормальная и естественная реакция не только Церкви, но и государства. Только понятие греха в гражданском кодексе облечено в понятие беззакония. Так что, как это не прискорбно для кого-то звучит, пропаганда мерзости и дальше, по всей видимости, будет встречать противостояние по той простой логике, что зло – это плохо, а добро – хорошо. И различение этих понятий, эту «цензуру» не мы придумали и ввели в обиход. Не нам её и отменять, согласитесь.

Ну и несколько слов хочется сказать о современном творчестве. Увы, похоже прошла эпоха великих режиссеров, актеров, да и великих театров. И одна из важных причин этого – утрата ответственности, собранности, если угодно и даже в масштабе всей страны. Да, государство контролировало и даже порой жестко, несправедливо все те «идеологические» сферы, где действовало публичное слово, но эта цензура имела и положительный эффект, а именно воспитывала творческих людей, учила их выражать свои идеи в рамках требований высокой нравственности и традиционной культуры. Вот, я поймал себя сейчас на этом слове. Ведь даже не в цензуре дело, вернее не в ней только, а в культуре, которую эта цензура зачастую охраняла. И в рамках этой культуры были созданы великие шедевры, воспитано поколение великих режиссеров, художников и артистов.

Теперь же, когда власть и контроль государства ослабели, границы культуры стали явно и неуклонно размываться с катастрофической скоростью. Стало дозволенно всё, что раньше было запрещено, и вот – результатом стал не расцвет искусства, а его очевидный упадок, потому что подлинная культура предполагает определенный аскетизм, собранность, если угодно, сознательную сдержанность и сосредоточенность, глубину проникновения в художественный материал. А «свобода вширь», свобода страстей и похотей быстро обесценила само понятие культуры, фактически разрушая её, потому что от этой «свободы» родилась элементарная распущенность, да ещё и кичливая, кричащая о своих мнимых высоких качествах, правах и достоинствах.

Но как государство больше не вмешивается в сферу искусства, в том числе театрального и позволяет ему развиваться по своим «естественным» законам, так и общество, которое тоже было сдерживаемо и контролируемо государством, теперь проявляет себя свободно в реакции на те или иные проявления общественной жизни. Так что «свободным» художникам совершенно не пристало возмущаться «свободным» же проявлением возмущения и недовольства со стороны гражданского общества. В конце концов, это и есть одно из проявлений той «свободы» к которой мы так стремились и о которой мы сейчас говорим. Поразительно, но призывая власть урезонить «активистов», рачители свободного творчества тем самым призывают «урезонить» и потерявших совесть художников. Потому что «безобразные посягательства на свободу творчества» есть абсолютно адекватная и зеркальная реакция на «безобразные посягательства на свободу нравственности».

Но вот в какой-то момент свободного развития этих «свободных» отношений, кстати во многих областях, и не только в театральном искусстве, – понимаешь, что дело вскоре дойдет с одной стороны до очевидной и ничем не сдерживаемой инфернальности, а с другой – до стихийной реакции вплоть до погромов. Ну, вот это и будет полнейшим и «законным» проявлением свободы, как её хотят понимать некоторые адепты вседозволенности. А, проще сказать – анархии.

И вот в какой-то момент возникает вопрос, а этого ли мы хотим? И в чем собственно смысл и цель жизни общества в целом и индивидуального творчества в частности? А цель, думается, не в разлагающей вседозволенности, а в созидании блага, неизбежно связанном с самоограничением, ответственностью, глубиной и высотой устремлений. И народ делегирует право организации общей жизни на этих началах собранности и ответственности и высоты устремлений – государству, которое и берёт на себя ответственность за сохранение целого, того целого, в его духовно-нравственной составляющей, о котором мы говорим.

Мнение Константина Райкина о недопустимости контроля в сфере искусства со стороны государства поддержал другой известный актер и театральный деятель Евгений Миронов, заявив, что «общество должно опираться на мнение профессионалов». Звучит убедительно, но как быть с тем, что профессионалы сами имеют порой прямо противоположные мнения и поляризованы до крайности в отношении подхода к театральному искусству. Так что не существует в природе какого-то единого «профессионального» мнения. Более того, и театральные деятели, увы, бывают больны страстями и в «свободном своем полете» порой заносятся в гибельные высоты откровенного и разрушительного слабоумия. Так что же нам теперь, безумие называть прозрением только потому, что оно овладело «профессионалом»?

Без моральной и нравственной составляющей (причем мы говорим о культуре традиционной, ответственной) – театр очень скоро превратится в ту организацию, которой «лучше бы повесили жернов на шею» и утопили в море, за то, что она вершит великий соблазн, развращает и разлагает человеческую душу, губит её. И, напротив, при глубоком и серьезном отношении к своему делу, при ясном понимании: что именно в жизни есть благо, а что зло, что высоко, а что низко, что прекрасно, а что уродливо – только при таком ясном и отчетливом понимании возможно чтобы театр стал выполнять свою главную функцию – не развлекать только, но пробуждать в человеке высшие и лучшие чувства. И если у самих мастеров сцены это чувство высокого, нравственного и доброго отсутствует или размыто, и меняться они ни в каком случае не хотят, то, по крайней мере, и неизбежно общество в своем понимании и чувствовании здорового, должно оградить себя от всего больного и низкого. И я согласен с тем, что должен существовать какой-то экспертный совет, который разным театрам и разным постановкам предоставлял бы разные категории «допуска» если угодно. Потому что очевидно, что одним постановкам просто нужно, что называется «давать зелёную улицу», а иные необходимо ограничить каким-нибудь «подвальчиком для любителей», да ещё и с ограничением на вход в этот подвальчик несовершеннолетним, чтобы мерзостью своей «экспериментаторы» не марали и не развращали под видом «свободы» наших детей. Цензура ли это? Да, несомненно, но без неё не обойтись, если мы хотим добиться оздоровления нашего общества. Потому что всякая гниль и болезнь не стоит на месте, а стремится заразить и погубить то, с чем соприкасается и во что проникает. И именно потому существует такое понятие как карантин. Когда при возникновении очага болезни его купируют и ограждают остальное общество от этого очага, а уж никак не ратуют о «свободном распространении заболевания» потому только, что у нас объявлено царство свободы и демократии.

В последнее время мы наблюдали немало горячих дискуссий на тему «цензуры и свободы». И я даже думал поначалу, а надо ли вообще писать на эту тему что-то ещё. Но в какой-то момент с удивлением обнаружил, что все разговоры ведутся как-то вокруг да около, а о главном почему-то никто не говорит прямо. А главное-то во всем этом дискурсе несомненно вот что. После крайнего разлада и почти развала, разрушения государства, причем не военным путем, а во многом именно изнутри, посредством растления, разложения народного духа, в последние годы ситуация медленно, но неуклонно начала меняться. И государство начинает думать и заботиться об общем нравственном и духовном здоровье общества. И вот эту именно перемену почувствовали любители мерзости. Все те, кто и дальше хотели бы растлевать общество до тех пор, пока мерзость не будет признанна последней и окончательной нормой. Вот именно эти люди почувствовали для себя опасность и не думайте наивно, что растлители будут мирно сидеть по своим подвальчикам и скромно кормить своей тухлятиной любителей всевозможных «культурных перверсий». Нет, и ещё раз нет! У них широкие планы «перевоспитания общества» и именно угрозу этим своим планам они видят в возрождении сильного, национального государства, опирающегося на традиционные духовные и нравственные ценности. Вот в чём главный конфликт и острота его, несомненно, будет усугубляться, потому что сталкиваются силы несовместимые, силы созидания и растления, красоты и уродства, человеческого достоинства и скотоподобия… И каждый из нас, уже самим своим отношением к происходящему, совершает выбор личной и общей судьбы. И значение этого выбора трудно переоценить. Как сказал известный духовник, схиархимандрит Илий: «На России весь мир держится! Если России не будет – не будет и мира. А Росиия только и держится тем, что при Православной Церкви держится».

Источник: http://www.blagogon.ru/digest/746/