Основные характеристики поляризованных духов

Православие – это не только правильное учение, это еще и жизнь во Христе. Без этой жизни с Богом нет Православия. Усвоение правильного учения и творческое формирование сознания по образцу, данному отцами, есть необходимый начальный этап в духовном восхождении по лествице добродетелей. Если человек не сделает этого, то будет уклоняться от прямого, царского пути либо направо, впадая в натуралистический соблазн, либо налево, прельщаясь социальным соблазном.

Язычество – есть натуралистический или магический соблазн. Бегство от личностного становления – это нежелание изменяться. Поэтому язычник не может принять христианского учения о грехопадении, в котором произошло глобальное изменение природы человека – и он, как учили святые отцы, стал страстным, тленным и смертным. Для язычника человек хорош по своей природе, в нем есть только отдельные недостатки, – если уж язычник и говорит об изменении человека, то представляет себе этот процесс как гармонизацию недостаточно сгармонизированной природы человека.

Социальный или механистический (фактически тоже магический) соблазн проявился в истории как известные ереси, секты и целые конфессии, которые цель исторического процесса видели в создании совершенного общественного устройства (тысячелетнего царства). В дальнейшем это вылилось в чистый социализм и коммунизм. Но и этот соблазн зиждился на вере в то, что природа человека хороша сама по себе, что все проявления этой природы естественны для человека. В нем есть только некое несовершенство, которое есть следствие недоразвития человека. Но он изменится в результате действия общественного закона развития, – в результате смены общественных формаций, то есть механически.

Коммунизм – есть высшая стадия такого общественного развития. Победа коммунизма неизбежна, поэтому и человек неизбежно (механически) изменится в результате воздействия на него этого закона. Натуралистическое и социальное начало имеют силу действия тогда, когда бездействует личностное начало. Эти два начала и образуют полярные силы. Подлинный выбор – это есть свободный выбор блага. Бог благ и осуществление Его воли есть благо, поэтому и подлинная свобода появляется там, где человек осуществляет волю Божию. Но парадокс свободы заключен в том, что человек может уйти от осуществления Промысла Божия – и это не будет уже истинно свободным выбором. Такой несвободный выбор и приводит к

Раскол – верный признак поляризации и оскудения делателей личностного начала, только они способны примирить носителей духовных крайностей, у которых всегда есть претензия на обладание абсолютной истиной. Поэтому у них всегда происходит абсолютизация частичных истин – здесь скрыто, даже под маской смирения, присутствует антихристианский дух гордости. Поэтому они так нетерпимы по отношению друг к другу, поэтому вражда их чаще всего заканчивается физической расправой. Тяготение к прошлому характерно для натуралистического начала – в поляризации носители этого языческого духа оппонируют хилиастам, устремленным в будущее. Языческое мировоззрение всегда формируется в границах циклического времени – мышление язычника выстраивается вокруг парадигмы цикла, бесконечных возвращений к началу. Поэтому для этого духа характерен культ, в котором подчеркивается циклическое, природно-космическое начало – это культ звезд, культ светил и, как характерный признак тяготения к прошлому, культ предков. От того такую силу у этого духа приобретают родовые, кровные отношения, обычно здесь происходит сакрализация национального, государственного и всех прочих начал, свойственных этому духу взятому в отдельности. Все эти относительные начала необходимы в историческом становлении, все они занимают свое место в иерархии ценностей, но этот дух отделяет себя от целостной духовной жизни, – и потому относительные ценности абсолютизируются.

Философски это мировоззрение оформилось в индуизме и платонизме, дальнейшее развитие получило у пантеистов.Мистическое имя этого духа Вавилон. Формы социальной жизни, в которых обычно воплощается это мировоззрение, – это имперский абсолютизм (имеющий тенденцию вырождаться в деспотию). Предельно смещенная от точки Бытия форма социальной жизни и характерное для абсолютизации частностей мировоззрение – это фашизм. Однако в ответе на тоталитаризм и деспотию этот дух обладает хорошей прививкой правосознания. Правосознание у

носителей этого духа выражается в органичных формах, которые порождены родовым инстинктом снизу. Оно есть результат такого органического процесса в истории. Этот дух вообще близок к природе, он проявляет себя в естественных природных условиях, ему чуждо цивилизаторство, машинно-магическое освоение природы, – она для него живое существо, наделенное душой.

Это дух пассивного, созерцательного отношения к истории – он имеет тенденцию к выходу из истории. Среди ересей он ярче всего представлен монофизитством, где принижена роль человека, где из исторического процесса исключается антропологический аспект. Таким образом, исторический процесс для этого духа из Богочеловеческого (как это принято в халкидонском догмате) становится исключительно Божественным. Но на самом деле, такой процесс становится просто Божественной игрой – на место Бога здесь заступает Рок, Фатум, Карма [310]. Это вера не в Бога, а в

такая вера является религиозной декларацией, фундаментом мировоззрения. Это смещение христианского сознания к натуралистическому мировосприятию, возврат к язычеству, поэтому и внешне этот дух себя организует в формах дохристианских. Эпоха Возрождения на Западе, была эпохой возрождения языческого мировосприятия – она же и породила протестантизм. Здесь действует закон взаимоперехода поляризованных духов, обращение их в свою оппозиционную противоположность. Сугубая обращенность к прошлому легко уживается с прогрессивным устремлением к

Хилиасты, создающие подобие Царствия Небесного земле, в своем мировоззрении устремлены к будущему. Их миросозерцание выстраивается по отношению к этому историческому вектору, поэтому и движимы они жизненными импульсами исторического времени и духом социального устроения и экономического прогресса. Это безродный дух космополитизма, ему чуждо национальное начало. Родовые отношения, почитание отцов мешают его самоутверждению, поэтому в его поступательном одностороннем движении к будущему всегда возникает проблема отцов и детей. Адепты этого духа дети вдовы – они строители храма новой, искусственной природы – им чуждо органичное природное развитие, они создатели технологий и

Они мыслят в пространственной парадигме и представляют мироздание механистически, поэтому непременно их мировоззрение деградирует до атеизма. Среди ересей этот дух ярче всего выражен арианством и пелагианством. Это дух человеческой активности, дух, обожествляющий человека, поэтому он активно вмешивается в историю (проявляет своеволие) – производит бунты, революции. Философски он оформился в аристотелизме, в новое время – в картезианстве, а затем в марксизме получил материалистическое завершение. Мистическое его имя Египет. Формы социальной жизни, в которых воплощается, инспирированное этим духом бытие – это демократия или коллегиальные и олигархические формы правления.Предельно смещаясь от точки Бытия, данное мировоззрение воплощается как дух поклонения Мамоне, как глобально охватывающий все дух Золотого тельца. Правосознание его порождается интересами индивидуумов, которые пытаются установить границы своих интересов – и потому оно есть результат общественного договора, осуществлявшегося на протяжении истории.

Фактически права здесь своеобразная управленческая технология. В своей идеологии и учении коммунизм стопроцентно подходит под определение хилиазма, и даже наиболее последовательно и в крайних формах выражает его социально-технологическую суть, но в своем реальном воплощении он ломает все стереотипы. Коммунизм – особое явление в хилиазме и яркая иллюстрация того, как на пределе поляризации происходит смена полюсов и качественное изменение основных характеристик движения. Начавшись как еретическое религиозное движение внутри христианства, коммунизм срастается сатеизмом, противостоя капитализму, приобретает яркие черты народности, а на Западе даже уживается с верою.

Циклическое движение периодически приближает его к экзистенциальной точке Бытия, – оно не так отдаляет его от этой точки, как необратимое векторное движение исторического времени к будущему. Дух циклического времени тяготеет к душевному уровню бытия, а дух исторического времени к уровню телесному. Это заложенное в самой природе двух духов иерархическое различие объективно содержит в себе больший жизненный импульс и возможности большего приближения к духовному уровню бытия для духа циклического времени. Хилиастический дух – это дух прагматического рационализма. Так как это дух, отвечающий за материальнотелесную, земную жизнь, то его рацио подчинено этим началам, поэтому и мир видится и объясняется им сквозь призму материально-телесного микроскопа, в который можно увидеть только бесконечное дробление материи. В конечном итоге объяснение устроения мира сводится к чисто физическим и механическим законам. Это дух, ведающий механикой,

сложностью разоблачает «грандиозность» его достижений. Его сокровенной мечтой является механический робот, который заменит человека, живую душу, ибо робот превзойдет человека в физической силе и в интеллектуальной. Идея робота возникает с механизацией мышления, которое происходит под влиянием этого духа, оторвавшегося от бытийной точки и по мере удаления от нее все более и более омертвляющегося. Мышление современного человека приобрело уже механический, машинный характер, как в компьютере, который решает только одну проблему: плюс – или минус. Поэтому современному человеку трудно усвоить догматические истины, которые не носят такого альтернативного характера. Например,

Машинное мышление – это, так сказать еретическое мышление – оно возникает там, где человек отступает от Бога. Мечтая освободиться от рабства природы, человек порабощает ее, подчиняет себе – для этого он создает машины. Создавая же машину, человек создает как бы новую природу, новый космос, но, создавая новую природу, он постепенно порабощается этой новой природой. В этом смысле и циклический, и хилиастический духи – это духи пантеистические, духи языческого космоцентризма. Идее природно-космического и цивилизаторского единства приносится в жертву

социалистической идеологии много религиозных черт и, прежде всего, религиозного пантеизма. Само понятие материи – есть своеобразная криптограмма безличностного вечного Абсолюта, которым создается мир и который совершенно тождествен миру. Многими исследователями подмечена характерная черта коммунистической идеологии: понятие «вечно живущие вожди» имеет все характеристики безличностного Абсолюта.

Индолог Алексей Пименов попытался сопоставить поэзию Маяковского с древнеиндийскими пантеистическими верованиями. «Если Ульянов-

Ленин – единица, – рассуждает он, – то “товарищ Ленин” с его “долгой жизнью” – это и есть “мозг”, ”ила”, “совесть” рабочего класса, то есть главная ценность на Земле. Иными словами: это – высшее бытие. Абсолют, называемый Ленин-партия, по существу, не персонифицирован. Его границы во времени размыты. Не вечен ли он? Маяковский не доводит до конца этот мотив, но вывод напрашивается именно такой… Между прочим, и всезнание, способность “землю всю охватывая разом, видеть то, что временем закрыто” – тоже получает дополнительное обоснование, оказавшись

Те относительные истины, которые содержатся в двух описываемых духовных течениях, их адептами абсолютизируются и сакрализуются. Сакрализация относительного – есть сущность идолопоклонства. Поэтому эти духи – есть духи идолопоклонников, а идолы, как известно, требуют жертв, в конечном итоге, кровавых. Поэтому эти поляризованные, оторванные от жизни духовные течения вырождаются в кровавый культ своим идолам. Абсолютизация частностей – это и основной признак идеологий. Поэтому эти поляризованные духи – есть духи, инспирирующие

персоналистического усилия и личной ответственности. Персонализм воспитывает в человеке трезвый подход – здесь человек живет реалиями живого духа, проявляющего себя в средостении жизни, в точке Бытия, а не бесплодными мечтаниями о несуществующем будущем и не воздыханиями о прекрасном прошлом. Ввиду того, что дух хилиазма гораздо дальше отстоит от органики жизни, чем циклический, – он и дальше отрывается от точки Бытия.

Такой тенденциозный отрыв способствует влиянию на него идеологий, поэтому он склонен к постоянной мимикрии и метаморфозе. Но эти изменения неорганичны, они рождают искусственные, химеричные, неустойчивые формы жизни.Национальные, родовые, религиозные традиции циклического духа и близость его к органике жизни, к природе делают его более устойчивым к влияниям идеологий и порождают более устойчивые и долговечные формы жизни. Но именно то, что спасает его от идеологических влияний, то же и закрывает его от призывов подлинной жизни, поэтому и те формы жизни, которые порождает этот дух, обречены на стагнацию и вырождение.

Ввиду того, что дух циклического времени ближе к бытийной точке и духовному уровню, его соблазны более серьезные и бытийно-глубинные. Духовные подмены здесь не столь очевидны, как у духа материализма; ведь идолы его не материальны – у них больше возможностей гримироваться под Бога. Дух этот не имеет рогов и копыт – он ходит в сиянии световых лучей. Ему свойственно аполинийское и аскетическое начало, он может быть «постником» и «смиренником», но он подражает не Воскресению Христа, а Его смерти, он не созидает новую плоть, а только умерщвляет старую (тем самым и новую, рождающуюся в старой) – он вообще презирает и ненавидит тело. Это дух небесный (поднебесный), но не духовного, а космического неба светил и звезд, дух «вечной» загробной жизни, вечных перевоплощений, но не Воскресения. Все это осложняет

Дух хилиазма – это дух не загробной, а земной жизни, дух земли, плоти. В нем очень сильное дионисийское начало, – он не знает воздержания, – у него разнузданная плоть и необузданная воля к самочинию. У него даже есть рога и копыта – так, во всяком случае, изображают его масоны. Он прост, если им и прельщаются то ненадолго, – уж очень заметны рога и хвост. Оба этих духа не знают свободы: один своеволен, другой в тисках

закона. Свобода для них опасна. Свободный искатель истины может обнаружить их частичность, разоблачить их – и потому они деспотичны и авторитарны – это позволяет им навязывать свою частичность в качестве абсолютной истины. Их суждения не логосны и даже не логичны – это по большей части противоречия. Их слова это, скорее, заклинания, род колдовского гипноза, при котором используется эмоциональная экзальтация. Этот аффект делает их суждения в психологическом восприятии незыблемыми утверждениями, впрочем, в эмоциональном обольщении глубина

мысли не важна, они ей никогда не интересуются. Их речи это больше звуки и буквы, чем смыслы – мысль служит лишь для материализации страстей и аффектов. Вопроса о поисках истины здесь нет и быть не может, потому что все подступы к ней закрывает один единственный вопрос, соответствует ли то, что высказывается абсолютизированной частичной идее этих духовных направлений. Поэтому все, что не соответствует этой идее, что свидетельствует о ее ограниченности, выжигается огнем и истребляется карающим идеологическим мечом.

Тем, кто подвержен влиянию рокового духа циклического времени, свойственно апокалиптическое отношение к жизни. Только это не радостная христианская апокалиптика воскресения тела и творения нового неба и земли, а безрадостный, немилосердный суд завершающегося кармического цикла, дотошной расплаты за гробом. Это пассивная эсхатология: она определяется исключительно ожиданием, и вызывает не радостный апокалиптический призыв: «Ей, гряди, Господи Иисусе!» (Откр. 22, 20), а страх и бессознательное желание отложить суд; как можно дальше перенести его в будущее, а лучше всего совсем убрать его, чтобы он не мешал жить спокойно, без страха. И здесь дух циклического времени

сходится с духом хилиазма, которому также чужда христианская апокалиптика, потому что это дух вечного прогресса, вечного (а не тысячелетнего) царства на земле. Это тоже своего рода эсхатология, только, в отличие от загробного эсхатологизма циклического духа, этот эсхатологизм чисто земной, ибо вечное царство социального благоденствия никогда не мыслится актуально, оно должно наступить в будущем, а его наступление целиком зависит от человека.

В отношении к халкидонскому догмату можно выделить три формы эсхатологии. Во-первых, монофизитский выход из истории, ибо истории нет, потому что человеку нечего делать в истории: спасение человека целиком зависит от Бога. Поэтому и конец мира ожидается с минуты на минуту. Во-вторых, – пелагианское (или арианское) освоение истории, где исторический процесс зависит только от человеческих усилий и длится бесконечно в

нескончаемом прогрессе. И, наконец, святоотеческое (или православное) делание в истории, в котором отдается должное и Промыслу Божию и человеческому дерзновению, а конец мира мыслится как тайна недоступная человеку «не ваше дело знать времена или сроки» (Деян. 1, 7), но как тайна радостной встречи с Богом, как тайна нового Творения.

Дух хилиазма – это дух секуляризма, он всегда стремится к выходу из Церкви: через деизм и позитивизм он деградирует до атеизма. Атеизм его – это следствие абсолютизированного прагматизма, он умерщвляет дух, обращенный к небу, потому что небесный дух мешает его земному строительству. Циклический дух – это дух утопизма, дух иллюзий, фантазий и виртуальной реальности. Вследствие этих его наклонностей, он легко приспосабливается к внешним церковным формам, наполняя их своим иллюзорным и символичным содержанием, но, наполнив их своим содержанием, он форму отождествляет с устойчивым содержанием, потому что у него свобода от форм как бы одноразовая. Поэтому ему так дорога буква, а не дух – он хватается за букву, умертвляя дух. Это приводит к мертвой вере, что также является своего рода атеизмом.

Циклический дух – это дух эллинизма, а хилиастический – выродившегося иудаизма. Поэтому оба эти духа не принимают распятого Христа и Его Воскресения – для одного это соблазн, а для другого безумие (см.: 1Кор. 1, 23). Эти духи знают только рождение и смерть, они не знают Воскресения. Для хилиастического духа бесконечное рождение, воспроизводство потомства – есть род вечного прогресса. Для циклического духа смерть – есть вхождение в вечную загробную жизнь. Поэтому и у того, и у другого можно наблюдать сакрализацию рождения и смерти, культ их.

На самом деле это духи натуралистические. Им обоим свойственен натуралистический соблазн одержания природными стихиями. Циклический дух отдается стихиям пассивно или через магизм, которым он пытается подчинить себе стихии, но и здесь покорно подчиняется им – и становится их рабом. Хилиастический дух, желая освободиться от влияния стихий, подчиняет их себе технологически или через магию, или технику, создавая новый виртуальный или технологический мир, который для него становится новым рабством. Христианский дух возвышается над стихиями,

Крайности, которые здесь описываются, наиболее яркое выражение находят в психических болезнях, своего рода духовном одержании. Все психические болезни грубо можно разделить на две группы: с повышенной самооценкой больного (мания величия, тяготение к пелагианскому полюсу ) или с пониженной самооценкой (тяготение к монофизитскому полюсу). Поэтому догматика является здесь лучшим лекарством. В современной психологии есть любопытное объяснение основных психических патологий. Например, шизофрения – есть преимущественное пребывание в прошлом. Психастения – неадекватное настоящему тяготение к будущему.

происходит истинное соединение всех времен, их синтез, в котором пресуществляются частичные смыслы всех трех времен, но правда этого утверждения все-таки в том, что эта точка соединения находится в настоящем. Данные патологии объясняются также парадигмами мышления, о которых говорилось в начале заметок. Пространственная парадигма, которая фиксирует в бытии разрозненные, не связанные с целым жизненные моменты настоящего, порождает некую иллюзию причастности к бытию в настоящем. Но подлинное приобщение к полноте жизни возможно только в полноте всех времен. Отсутствие в этой парадигме понимания времени, как цикла развития живого и определение времени через пространственные отношения приводит к тому, что время в таком сознании понимается как исключительно векторная величина, естественно направленная к будущему. Также и во временной парадигме, в которой понятие Вечности ограничено и бытие обречено на постоянное повторение самого себя, происходит

было посеяно в прошлом и посев того, что вырастет в будущем. Пребывание в этой точке очень ответственно, здесь необходимо дать ответ за прошлое (оценить его, раскаяться в ошибках) и взять ответственность за выбор будущего. Адепты полярных духов бегут от этой напряженной ответственности: одни из ложного бесстрашия (чего страшиться, ведь Бога нет) и своеволия (отвечать не перед кем, Бога нет); другие из страха (любви в них нет, а только она побеждает страх) и лжепослушания (этим можно, по их мнению, избежать ответственности). «Наступила вечность и бесконечность, – пишет он, – бесконечное прошлое, за ним следующее, и бесконечное будущее, ему предшествующее. Единственное данное есть настоящий момент, которого нет. Отдаленнейшее прошлое, ты существуешь только в будущем».

Ответственность приходит из духовного понимания происходящего, а духовное понимание во время молитвенного созерцания. Но для того, чтобы заниматься созерцанием надо как бы выйти из мира, остраниться от него, ибо пока человек един с миром – у него не может быть и понимания мира, так как понять его можно только со стороны. Монахи-созерцатели, которые отреклись от мира, как раз и имеют такую возможность знать о мире больше, чем знает он сам о себе, поэтому без таких созерцателей мир обречен блуждать в своих путях. Как, собственно, и каждый человек, – без созерцания, без выпадения из мира, не способен даже в этом мире сделать что-то духовно значимое и материально долговечное. Реализация духовных ценностей происходит в точке Бытия. Поляризованные духи (то есть отступившие от точки Бытия) не имеют духовной реализации – они только символизируют эту реализацию.Один символизирует Богоприсутствие, ибо Богу негде присутствовать, – храм Его (человек) отвержен и унижен. Другой символизирует преображающую деятельность человека, ибо без Бога (которого нет) такая преображающая деятельность невозможна, – она превращается в осквернение и уродование мировой плоти, в конечном итоге, приводит к экологической катастрофе.

Личностное стояние – это крестный подвиг. Поляризованные духи бегут от крестного подвига, крестоношение тягостно и ответственно, но они не знают и радости крестоношения. Без крестного подвига эти духи становятся не христианскими, а языческими. Это духи погибели души, а не ее спасения, ибо душа спасается через Христа, через крестный подвиг. Святитель Феофан Затворник так говорит о роли Креста Господня

в истории: «О Господе Спасителе нашем, крестною смертию Своею спасшем нас, сказано, что Он есть агнец, закланный от сложения мира. Следовательно, при сложении мира имелась в виду крестная смерть, или, иначе, сложение мира совершено по идее креста. Если последующая история мира и особенно человека есть приведение в исполнение плана, лежавшего в основе сложения мира; то надобно сказать, что Крест Господень был целью для предшествовавшей ему истории, и есть исходная точка для истории, последующей ему. Он есть движущая сила всех мировых событий; он же положит и конец течению временных событий». Тогда Голгофа является еще одним подтверждением того, что в истории действуют три силы, ведь интересно, оба разбойника «распятые с Ним, поносили Его» (Мф. 27, 44).