Седовласая старость – украшение нашей Церкви

«Дряхлая седина, соединенная с окрыленной верой, служит украшением церкви, и этому особенно радуется церковь». Святитель Иоанн Златоуст

Мне кажется совершенно ошибочным чествовать праздник Сретения Господня, как сейчас принято, «Днем православной молодёжи». Ибо это воистину день православного старчества. Ведь именно праведные старцы – Симеон и Анна – встречают и принимают в этот день в Иерусалимском храме, как бы от лица всей Ветхозаветной Церкви, Небесного Старца – Богомладенца Христа. И хотя их телесные очи видят сорокадневного Младенца, но их духовное око зрит «Ветхого деньми», т.е. Самого Вечного Бога («Сказание о Сретении Господнем» свят. Димитрия Ростовского).

Эта встреча закономерна. Она запечатлела образ всего Ветхого Завета, как образ праведной старости. Не случайно в Моисеевом Законе почитание старчества напрямую связано с почитанием Самого Бога: «Пред лицéм седáго востáни и почти́ лицé стáрчо, и да убои́шися Гóспода Бóга твоегó: Аз Госпóдь Бóг вáш» (Лев. 19:32), а премудрый царь Соломон говорит: «Венец славы – седина, которая находится на пути правды» (Прит. 16:31). И действительно, только старость Ветхозаветной Церкви более всего оказалась плодоносной и способной дать Богу тот дар чистоты и целомудрия, без которого не могло бы совершиться Боговоплощение и наше с вами спасение. «Праведник цветет, как пальма, возвышается, подобно кедру на Ливане. Насажденные в доме Господнем, они цветут во дворах Бога нашего; они и в старости плодовиты, сочны и свежи, чтобы возвещать, что праведен Господь», – пророчествует царь Давид (Пс. 91:13-16). Такие праведные старцы и старицы, как Авраам и Сарра, Иоаким и Анна, Захария и Елисавета, сподобились в своих чадах принести истинный плод своей праведности и веры, свободный от плотских страстей и устремленный к вечности. Из их чресел произошли святой патриарх Исаак, «больший из рожденных женами» святой Иоанн Предтеча и, наконец, Тот Чистейший Сосуд, вместивший в Своем чреве Самого Бога – Пресвятая Богородица.

Но и в Новозаветной Церкви старчество не утеряло своей роли, а напротив, расцвело. У нас сейчас часто сетуют, что в храмы мало ходит молодежи. Мол, у Церкви, в которой мало молодых прихожан, нет будущего. При этом нередко ссылаются, как на положительный пример, на успешную «молодежную политику» протестантских «церквей». На мой взгляд, такие рассуждения лживы. Во-первых, как можно ставить в пример Истинной Церкви беззаконные сборища? Дьявол всегда пытается прельстить, но разве подобает истинным служителям Божиим пользоваться дьявольскими уловками? А во-вторых, мне кажется, что как раз то, что наша Церковь по преимуществу является Церковью стариц и старцев, само по себе свидетельствует о Её истинности и святости (я здесь имею ввиду подлинное старчество, к которому должен стремиться на склоне своих лет всякий христианин, а не тот старческий маразм, в который впадают люди, укорененные годами в своих похотях и страстях). Молодость всегда приземлена и непостоянна, всегда в плену увлечений и бурлящих страстей, она как трость, колеблемая ветром. «Юность сама по себе слаба и удобопреклонна к злу», – говорит святитель Иоанн Златоуст, а в другом месте он раскрывает свою мысль следующей характеристикой юношества:

«Юность, бессмысленная, надеющаяся на долгую жизнь; юность, мятежная сердцем, заботящаяся только об удовольствиях; юность, часто и во многом погрешающая, злоугождающая плоти; юность, вводимая лестию в обман, грязь, несчастная, трава легко увядающая, колос легко сокрушимый; юность, сон легко предающийся забвению, тень беспредметная; юность, неверующий в Бога возраст, ленивое сердце, надменный взор, светильник легко погашаемый; юность, волнение крови, друг нечистоты; юность, необузданный конь, способный на всякое губительство».

Напротив, седовласая старость уже живет не земным, а небесным. Она уже знает цену «земным радостям», а немощи и пережитые скорби не позволяют ей уповать на собственные силы, но только на Божью помощь. В своём непрестанном ожидании встречи с Творцом старость более соответствует Церкви, будучи столпом и утверждением истинных ценностей жизни и смерти. «Мы состаревшагося называем совершенным, а юнаго – несовершенным. Посему и Пророк старостию означил будущее совершенство, в котором возрастет во много крат умноженный плод правды, и для всех явною соделается Божия правда» (Блаженный Феодорит Кирский). Не случайно с древнейших времён именно старцы были руководителями христиан в духовной жизни. Эсхатологическое значение старчества запечатлено в Откровении апостола Иоанна Богослова, где угодники Божии Ветхозаветной и Новозаветной Церкви представлены в образе двадцати четырех старцев, сидящих на престолах вокруг Престола Божьего (Откр. 4:4). И до сих пор Церковь своих служителей, несмотря порой на их молодость, в силу их священства, нарекает при рукоположении «пресвитерами», т.е. старцами.

Консерватизм Православия – это тоже печать старчества, а проявления модернизма – это искусственная попытка омолодить нашу Церковь. Вместо того, чтобы приучать молодых людей подражать святым старцам, мы угождаем прихотям молодых. Но привлекает ли последнее на самом деле молодежь? Скандальные переходы русских молодых людей в ислам не являются ли следствием попытки отказа от консерватизма, особенно в работе с молодежью? Мы тут завлекаем юношей и девушек всеми правдами и неправдами в храм Божий: переводим язык богослужения, сокращаем службы, устраиваем «миссионерские литургии» и рок-концерты, катаемся на байках и играем в футбол, снисходительно относимся к откровенно блудному внешнему виду наших современных «прихожан» и с сарказмом говорим о длинных юбках и бородах (мол, это не важно), пытаемся примирить веру с наукой и философией, называя Жития Святых благочестивой ложью, боремся со средневековыми пережитками в Православии монархизмом и империализмом, говорим о гуманизме и преимущественном пацифизме нашей веры – и все это ради желания соответствовать современности в глазах современной публики. Но нынешнее поколение русских мальчиков и девочек бросают высшее образование, философию и науку, и обращаются не к прогибающимся под современный мир православию, а к нарочито противопоставляющему себя современной цивилизации исламу, с его крайним иррационализмом и примитивизмом, отсутствием гуманизма и пацифизма. Эти вчерашние дети православных закутываются в платки и подчеркнуто носят в повседневности бороды и одежду напоминающую подрясники, молятся на совершенно непонятном языке и с трепетом и точностью стремятся совершать обряды, а вместо Третьего Рима идут сражаться за халифат. Мусульмане не заморачиваются молодежной и социальной политикой своей религии, а просто напоказ неукоснительно и строго соблюдают традиции и обряды своей веры (ведь внутренне содержание у них действительно хромает на две ноги). Самое интересное, что многие эти традиции они переняли у нас, но мы все это посчитали мало значащим, устаревшим и препятствующим приходу в храм молодежи. Если считать, что консерватизм может отпугнуть молодежь, то следует посмотреть на переполненные молодыми людьми мечети или храмы так называемых старообрядцев. И если мы хотим действительно, а не мнимо, омолодить нашу Церковь, мы должны свято блюсти Священное Предание, в том числе и обрядово-внешнее, как самое дорогое наследие святых старцев. Ибо только Бог молитвами святых наших отцов способен преобразить верой буйное юношеское сердце.

Опираясь на опыт истории христианства, можно с уверенностью сказать, что только старчество было, есть и будет оплотом Православия. Поэтому седина наших прихожан не позор, которого надо стыдиться, а подлинное украшение нашей Церкви, а скудость в ней молодежи, воспитанной в традициях «поколения пепси» – свидетельство того, что здесь нет ничего временного и сиюминутного, а только вечное и небесное.

Источник: