Танковое сражение на Курской дуге

Противник имел целью ударом с флангов подрезать, окружить и уничтожить наши войска, находящиеся на Курском выступе. То есть под Курском устроить «Второй Сталинград». Или взять реванш за разгром своих войск под Сталинградом. Здесь готовилась крупная стратегическая наступательная операция на период летней кампании 1943 г. как со стороны советского военного руководства, так и германского командования. Во встречном сражении с обеих сторон участвовало большое количество танков. Обе противоборствующие стороны стремились достичь своей стратегической цели. Бои характеризовались большим упорством и ожесточённостью. Никто не хотел уступать. На карту была поставлена судьба нацистской Германии. Те и другие войска несли огромные потери. Однако «сила пересилила силу».

Сражение на Курской дуге положило начало победоносному наступлению Красной Армии на фронте протяженностью до 2 тысяч километров. «Эта битва вылилась в поединок гигантских группировок противоборствующих сторон на важнейшем стратегическом направлении. Борьба носила крайне упорный и ожесточённый характер. В ходе битвы развернулись грандиозные сражения, по своим масштабам не имевшие себе равных в истории»(2) – писал участник танкового сражения Главный маршал Бронетанковых войск Павел Алексеевич Ротмистров, доктор военных наук, профессор. Именно его танковые части участвовали в знаменитом сражении на южном фасе Курской дуги под Прохоровкой в 30 километрах от Белгорода 12 июля 1943 года. Ротмистров тогда был командующим 5-й гвардейской танковой армии. В книге «Стальная гвардия» он описал это сражение, которое началось и проходило буквально у него на глазах: «Навстречу двигались две громадные танковые лавины. Поднявшись на востоке солнце слепило глаза немецких танкистов и ярко освещало нашим контуры фашистских танков.

Через несколько минут танки первого эшелона наших 29-го и 18 корпусов, стреляя на ходу, лобовым ударом врезались в боевые порядки немецко-фашистских войск, стремительной сквозной атакой буквально пронзив боевой порядок противника. Гитлеровцы, очевидно, не ожидали встретить такую большую массу наших боевых машин и такую решительную атаку. Управление в передовых частях и подразделениях было явно нарушено. Его «тигры» и «пантеры», лишённые в ближнем бою своего огневого преимущества, которым они в начале наступления пользовались в столкновении с другими нашими танковыми соединениями, теперь успешно поражались советскими танками Т-34 и даже Т-70 с коротких дистанций. Поле сражения клубилось дымом и пылью, земля содрогалась от мощных взрывов. Танки наскакивали друг на друга и, сцепившись, уже не могли разойтись, бились насмерть, пока один из них не вспыхивал факелом или не останавливался с перебитыми гусеницами. Но и подбитые танки, если у них не выходило из строя вооружение, продолжали вести огонь.

Это было первое за время войны крупное встречное танковое сражение: танки дрались с танками. В связи с тем, что боевые порядки перемешались, артиллерия обеих сторон огонь прекратила. По той же причине не бомбила поле боя ни наша, ни вражеская авиация, хотя в воздухе продолжались яростные схватки и вой сбитых, объятых пламенем самолетов смешивался с грохотом танковой битвы на земле. Отдельных выстрелов не было слышно: все слилось в единый, грозный гул.

Напряжение сражения нарастало с потрясающей яростью и силой. Из-за огня, дыма и пыли становилось все труднее разобрать, где свои и где чужие. Однако, имея даже ограниченную возможность наблюдать за полем боя и зная решения командиров корпусов, получая их донесения по радио, я представлял, как действуют войска армии. Что там происходит, можно было определить и по улавливаемым моей радиостанцией приказаниям командиров наших и немецких частей и подразделений, отдаваемым открытым текстом» «Вперёд!», «Орлов, заходи с фланга!», «Шнеллер!», «Ткаченко, прорывайся в тыл!», «Форвертс!», «Действуйте, как я!», «Шнеллер!», «Вперёд!» «Форвертс!». Доносились и злые, ядрёные выражения, не публикуемые ни в русских, ни в немецких словарях.

Танки кружились, словно подхваченные гигантским водоворотом. Тридцатьчетвёрки, маневрируя, изворачиваясь, расстреливая «тигров» и «пантенр», но и сами, попадая под прямые выстрелы тяжёлых вражеских танков  и самоходных орудий, замирали, горели, гибли. Ударяясь о броню, рикошетили снаряды, на куски рвались гусеницы, вылетали катки, взрывы боеприпасов внутри машин срывали и отбрасывали в сторону танковые башни».(3).

Среди впечатлений моего детства сохранилась в памяти неожиданная встреча с Павлом Алексеевичем Ротмистовым, «усатым маршалом» и главным танкистом, который посетил наш пионерлагерь «Сенеж» под Солнечногорском. Это было не то в 1959-м, не то 1960-м году. Он пришёл в лагерь к нам внезапно, сопровождала его группа офицеров. Они сразу прошли в наш спальный корпус, представляющий обычную типовую солдатскую казарму, но уже разбитую на комнаты. Он обошёл все спальные помещения. Тут же, как помнится, в корпус пришли наши воспитатели, появился и начальник пионерлагеря. Но маршал успел, до того как появились наши менторы, кое-кого из ребят расспросить, как нам в лагере живётся. – Конечно, отлично, был ответ! Ведь, отдыхать в пионерлагере – это совсем не то, что учиться в школе! Нам в пионерлагере жить было одно удовольствие, вольготно, целый день на природе – не то, что слоняться в летнюю пору в душных московских дворах. Конечно, приходилось дежурить, чистить картошку, драить полы. Дежурства были не столь уж часто. Каждый день водили нас на озеро купаться, устраивались состязания, игры, работал конструкторский кружок, где ребята постарше мастерили модели моторных самолётов. Питание было в лагере хорошее. На полдник давали свежеиспечённые булочки. В этом пионерлагере отдыхали дети офицеров- преподавателей и слушателей Бронетанковой академии. Среди этой детворы был и я, десятилетний мальчишка. Я был сыном капитана-танкиста. Отец мой служил в этой академии.

Моё детское воображение тогда поразило количество орденских планок на его мундире. Настоящего маршала, с усами, как у легендарного Будённого, увидел я тогда  впервые. Впервые так близко я мог разглядеть  его мундир светло-пепельного цвета, золотые маршальские погоны с вышитыми золотыми танками. А главное, что ещё меня поразило – это то, что мы, мальчишки, могли с маршалом разговаривать запросто, а вот взрослые почему-то, разговаривая с ним, робели. Главный маршал бронетанковых войск, герой Советского Союза, П.А.Ротмистров в то время был начальником Академии бронетанковых войск. А её учебный танковый полк, если сказать по-военному, дислоцировался на дальнем берегу озера Сенеж, дальнем и противоположном от города Солнечногорска. На том же дальнем берегу располагался и наш пионерлагерь. И вот знаменитый на всю страну маршал посетил наш пионерлагерь и лично проверил, как отдыхают дети офицеров. Используя уникальную возможность того, что лагерь соседствует с танковым полком, руководство лагеря по согласованию с командованием части организовывало для нас – пионеров экскурсии прямо в войсковую часть, в самый что ни на есть танковый парк, где стояли в боксах и на открытых учебных местах настоящие боевые танки. Те самые танки, о которых сейчас говорят, что они грязи не боятся. Но грязи на танках заметно не было, танки в парке проходили тщательную мойку по возвращении с танкодрома, и всегда были готовы к показу. Командир полка всякий раз, когда проходила экскурсия, разрешил нам – пионерам под присмотром солдат и офицеров не только залазить на танки, но и влезать вовнутрь их, и даже смотреть оттуда, прямо из командирской башенки танка через оптические приборы. Впечатлений от такой экскурсии в танковый полк оставались на всю жизнь. Именно с тех пор глубоко запала в сердце мечта стать танкистом. Кстати сказать, годом–другим позже той встречи с «усатым маршалом», мой отец, Порохин Алексей Петрович, был назначен на должность заместителя командира по технической части этого же полка. Эта очень ответственная должность звучала, как мне тогда казалось, довольно потешно: «зампотех полка». Но на этой должности служебный рост отца не завершился. В отставку отец вышел с должности заместителя начальника Киевского высшего танкового инженерного училища по учебной и научной работе, на которой он прослужил без малого 15 лет из своих 47 службы в армии. Именно в бытность отца это среднее киевское танко-техническое училище было преобразовано в высшее танковое инженерное, качественно изменилась система подготовки офицеров-танкистов. Отец имел звание генерал-майора, учёную степень кандидата технических наук  и звание профессора. Оба его сына, (один из них – автор этих строк), также были офицерами-танкистами и прослужили в армии весь положенный срок. Так что и наш род танкистов Порохиных посвятил служению Отечеству целое столетие.

Давним другом отца и всей нашей семьи был офицер-танкист Иван Денисович Лукьянчук, был непосредственным участником танкового сражения, которое произошло в 1943-м на Курской дуге. Он прожил долгую жизнь. В декабре 2001 года Ивана Денисовича не стало.

Иван Денисович на войне был с самого её начала. В мае 1941 года он окончил Киевское танко-техническое училище и был направлен в 54-ю танковую бригаду на должность заместителя командира роты. С начала войны в составе 54-й танковой бригады участвовал в боях на Юго-Западном, Западном, Сталинградском и Центральном фронтах. В апреле 1943 года он прибыл в 72-й отдельный гвардейский тяжёлый танковый полк прорыва (ОГТТПП) на должность зам.командира роты, где принимал участие во всех боевых действиях полка, вплоть до дня Победы. Иван Денисович Лукьянчук упомянут в книге командующего 4-й гвардейской танковой армии Дмитрий Данилович Лелюшенко (4).

Иван Денисович Лукъянчук трижды был ранен и  дважды контужен. Награждён за войну 5 орденами и многими медалями. Полк, в котором служил Иван Денисович, был сформирован в декабре 1942 года на базе 475 отдельного батальона. Накануне сражения полк пополнился личным составом и танками «КВ» (Клим Ворошилов) из подразделений 180-й тяжёлой танковой бригады. «В мае 1943 года полк был передан 7-й гвардейской армии на Белгородском направлении, и находился в боевых порядках армии, занимавших оборону. С первого дня Курской битвы и до её завершения, полк поддерживал боевые действия 7-й гвардейской армии, 13–й армии Воронежского, а затем Степного и 2-го Украинского фронтов, участвуя во втором освобождении города Харькова в августе 1943 года» – таковы скупые сведения о Боевом пути полка. Они запечатлены на фотографии схемы-плаката, помещённой в его фотоальбоме (4). За каждой строкой фронтовой летописи стоит героизм и самоотверженность танкистов, преодолевших на своих боевых машинах весь этот огненный путь. Путь этот обозначен на карте-схеме всего лишь несколькими стрелами. Реально боевой путь полка обозначен пунктиром братских могил, по числу несчётных боёв, прошедших на тысячекилометровых пространствах Европы от Тулы до Праги. О боевом пути полка можно судить хотя бы из одного только его полного названия: «72-й отдельный Гвардейский Тяжёлый Танковый Львовский Краснознамённый, орденов Суворова, Кутузова, Богдана Хмельницкого, Александра Невского полк» (5). Вот такие были полки.

К июлю 1943 года, накануне сражения в нашей действующей армии насчитывалось 9580 танков и самоходно-артиллерийских установок, против 5850 вражеских танков и штурмовых орудий (6). Только в районе Курской дуги советская группировка войск насчитывала 1,3 млн. человек, 19 тыс. орудий и миномётов, 3400 танков и САУ, 2100 самолётов. Противник располагал здесь 900-ми тысячами человек, 2700-ми танками и штурмовыми орудиями 2000 самолётов (7). Только в знаменитом сражении под Прохоровкой 12 июля принимало участие свыше тысячи танков. На Курской дуге под Прохоровкой сошлись 2-й танковый корпус СС (примерно 300 танков и штурмовых орудий), и части 5-й гвардейской танковой армии и 2-го гвардейского танкового корпуса (около 700 танков и САУ) (8). Несколько позже, 14 июля была введена в сражение 3-я гвардейская танковая армия, а с 26 июля – и 4-я танковая армия.

Об ожесточённости танковых сражений свидетельствуют цифры, приводимые современными исследователями: «В ходе Курской (стратегической – СП) оборонительной операции (5–23 июля) было потеряно 1614 танков и САУ, в Орловской (стратегической – СП) наступательной операции (12 июля – 18 августа) – 2586, в Белгородско-Харьковской (стратегической – СП) наступательной операции («Румянцев») (3–23 августа) – 1864 машины» (9) Некоторый «перехлёст» числа потерь наших танков над общим числом танков, указанных перед началом операций, объясняется тем, что большая часть подбитых танков после ремонта в полевых условиях и пополнения их экипажей вновь возвращалась в строй, а также поступлением на фронт новых танков, произведённых на заводах промышленности. К примеру, только за 2 дня боёв 12 и 13 июля потери танков в одном из корпусов 5 танковой армии, которой командовал генерал Ротмистров, доходили до 60% (10) А это означает, что в каких-то танковых полках совершенно не оставалось танков. Как танков, так и танкистов. Такова суровая правда войны. Среднесуточные потери только убитыми в Великой Отечественной войне составляли 20 тысяч! Для сравнения: 10 лет Афганской войны составили «всего» 15 тысяч. Среднестатистический век жизни лейтенанта на этой войне составлял в среднем несколько суток. Процент выживаемости танкиста на войне был почти такой же, как и в пехоте, т.е. на порядок выше, чем в целом по всей армии. Только с 1943-го по1945-й годы в танковых полках почти три раза обновился личный состав. А если учесть, что экипажи танковых полков составляют меньшую часть личного состава полка, то эта категория танкистов за это же время полностью сменилась 5 раз. Так что для танкиста пройти всю войну и уцелеть было редчайшим случаем. Не даром сразу после окончания войны в СССР был установлен государственный праздник «День танкистов», который и поныне в России отмечается во второе воскресенье сентября. Строки Указа Президиума Верховного Совета СССР от 11 июля 1946 года гласили: «Учитывая особо важное значение танковых войск и их выдающиеся заслуги в Великой Отечественной войне, а также заслуги танкостроителей в оснащении Вооружённых Сил бронетанковой техникой установить ежегодный праздник – «День танкистов».

Признавал профессионализм наших танкистов и противник. Известный военачальник 111 Рейха Генерал Меллентин вот дает такую оценку действиям нашего военного руководства и действиям войск: «Русское Верховное Главное командование руководило боевыми действиями в ходе Курской битвы большим искусством, умело отводя свои войска и сводя на нет силу удара наших армий при помощи сложной системы минных полей и противотанковых заграждений. Не довольствуясь контрударами внутри Курского выступа, русские нанесли мощные удары на участке между Орлом и Брянском и добились значительного вклинивания» (11). А начальник штаба Западной группы войск генерал Вестфаль написал: «Особую тревогу вызвали потери танков в «белгородской мясорубке». Немецким бронетанковым войскам так никогда и не удалось оправиться от удара, полученного под Белгородом (12). Сражение на Курской дуге оттянуло значительные силы и внимание командования Вермахта. Это позволило нашим союзникам 10 июля 1943 года, как раз в период Курской битвы, осуществить высадку войск в Сицилии, а потом и на Апеннинском полуострове.

Из воспоминаний Ивана Денисовича запомнился такой эпизод. Какое-то время ему и другим танкистам полка пришлось воевать не на тяжёлых танках КВ, а на средних – «тридцатьчетвёрках». Большая часть танков «КВ» была в полку уже повыбита, также многие из них находились в ремонте. Подробности, как и почему в тяжёлом танковом полку оказались средние танки Т-34, мы с сыном покойного Ивана Денисовича, Валерием так у него и не уточнили. Честно говоря, такие «мелочи» нас тогда не интересовали. Запомнилась только вот такая «военная хитрость» фронтовиков-танкистов, о которой Иван Денисович много лет назад нам поведал. Как известно, в ходе операции «Цитадель» гитлеровцы уже располагали танками «Тигр». У тигров была более толстая лобовая броня и мощная 88-ми миллиметровая пушка. У наших танков «Т-34» к тому времени на вооружении всё ещё оставалась менее мощная пушка калибра 76 мм. Снаряд такой пушки с дальних дистанций тигра в лоб не брал. Наибольшая эффективность «Т-34» в противоборстве с тиграми у них была только при стрельбе с относительно близких дистанций и то при стрельбе по борту «Тигра». Так вот, чтобы ввести в заблуждение противника, наши танкисты полка, в котором служил офицер Лукъянчук, одно время закрепляли на конце ствола танковой пушки простое ведро с выбитым донцем (вёдра были цилиндрические). Издали наши танки с такими «модернизированными пушками» противник принимал за свои. У немецких танков «Т-V» «пантера» и «Т-VI» «тигр» танковые пушки имели на конце ствола дульный тормоз. У наших танковых пушек дульных тормозов тогда ещё не было. Так вот, наши танки, благодаря муляжу из закреплённого на конце ствола ведра, издали смахивали на немецкие. И обнаружив движение «своих» танков, случалось, противник  не принимал необходимых мер предосторожности и наши танкисты, пользуясь такой хитростью, могли выиграть пару минут, за которые они успевали приблизиться к противнику. Нашим танкистам приходилось изыскивать разные способы, чтобы каким-то образом преодолеть то расстояние, ту мёртвую зону, с какой их орудия не могли поразить германские «Тигры». На близких расстояниях шансы сторон в танковой дуэли уравнивались.

«Трудно представить картину встречного боя тем, кто сам не участвовал в нём, но всё же попробуем воссоздать её» – писал исследователь бронетанковой техники Андрей Бескурников, с которым по делам службы мы встречались во Франкфурте-на-Одере в 1977г. Тогда мы отбирали солдат-специалистов, каждый – для своего танкоремонтного завода. Он – на Фюнсдорфский завод, я – на Кирхмёзерский в Группе советских войск в Германии. Далее он пишет: «…Клубы пыли, поднимаемой гусеницами танковых колонн обеих сторон, сигнализируют о близкой встрече противника. Обе стороны разворачиваются в боевой порядок и, увеличив скорость, стремятся занять наивыгоднейшие для боя рубежи. Одновременно противники высылают в стороны отдельные части с задачей выхода во фланг и тыл противнику.

Немцы выдвигают вперёд тяжёлые танки, которые должны встретить тридцатьчетвёрки русских. Почти одновременно происходит столкновение главных сил и частей, посланных в обход и охват, бой сразу распадается на схватки отдельных подразделений.

Головные тридцатьчетвёрки так стремительно сблизились с врагом, что «тигры»! Успели сделать всего несколько выстрелов. Боевые порядки перемешались. Теперь «тигры» не имеют преимуществ: «Т-34» бьют в упор и пробивают их 100-мм броню. Но и наши танки уже не могут использовать свою скорость, чтобы увернуться от снаряда «тигра» 50–100 метров снаряд пролетает в мгновение. Теперь всё решает боевое мастерство наводчиков, хладнокровие командиров, виртуозность механиков-водителей. Среди лязга гусениц, дыма, взрывов экипажи подбитых танков выскакивают из люков и бросаются в рукопашную схватку…» (13).

Другой эпизод, из своего личного боевого опыта той же Великой Отечественной войны, уже где то в начале 80-х гг. поведал нам, слушателям Бронетанковой академии, другой танкист – полковник Д.А. Антонов, старший преподаватель кафедры боевых машин. Не смотря на строгий запрет, механики-водители танков зачастую шли в атаку с открытым люком: при поражении танка механик-водитель с закрытым люком в случае контузии или увечья вряд ли мог из горящего танка самостоятельно выбраться. Из двух зол танкисты выбирали меньшее. Самому же Антонову, тогда старшему лейтенанту, раз пришлось выбираться из горящего, подбитого противником танка. Нередко случалось перед боем, наиболее опытные офицеры-танкисты полка из состава технических служб, зачастую сами садились за рычаги танка, подменяя малоопытных, только что  поступивших в полк механиков-водителей танков. Дмитрий Александрович также рассказал о своём командире полка, который во встречном бою с  вражескими танками иногда выезжал на открытом виллисе и всякий раз оставался цел. По виллису противник не стрелял. В бою танки противника всегда бьют только по танкам, которые в свою очередь ведут артиллерийский огонь по ним. В бою счёт идёт на доли секунд: кто выстрелит первый. На такую мелочь, как виллис, противник, ведущий артиллерийский огонь с нашими танками, просто не обращал внимания. Быть бы живу. Поэтому огонь он вел только по танкам. А командиру полка то и надо, ему из виллиса легче управлять во встречном бою своими танковыми батальонами. Все танки на виду. Где, кому, какая помощь нужна.

Хотелось бы привести еще пару оценок Главного танкового сражения Великой Отечественной войны. Одну дал дважды Герой Советского Союза генерал-полковник Драгунский Д.А.: «Курская битва, в которой участвовали тысячи танков с обеих сторон, вошла в историю как самая блистательная страница советского военного искусства периода Второй мировой войны. Наши советские тридцатьчетвёрки, хотя броня их была тоньше, а орудия имели меньший калибр, смогли разгромить «тигров», «пантер», «фердинандов» (14).

Аналогичную оценку дал другой, не менее прославленный наш танкист, Герой Советского Союза, впоследствии Начальник танковых войск, маршал бронетанковых войск Бабаджанян А.Х.: «…Это сражение по своему характеру, насыщению техническими средствами, особенно танками, разнообразию форм их применения, возникающим ситуациям приближается к тем представлениям, которые складываются у нас о современном бое и крупной военной операции» (15).

Английский генерал и крупный военный историк Фуллер утверждал, что «…Под Курском поражение немцев явилось для немцев такой же катастрофой, как и разгром под Сталинградом» (16). Эта его оценка была справедлива. Курская битва навсегда сохранится в памяти сынов России как Танковое побоище, из которого наши воины-танкисты вышли победителями.

ЛИТЕРАТУРА:

1. – Гудериан Г. Воспоминания солдата. Феникс, Ростов – на – Дону, 1998, С. 328-329.

2. - Ротмистров П.А. Время и танки   Воениздат М. 1972, С. 144.

3. – Ротмистров П.А. Стальная гвардия, Воениздат, М., 1984, С. 186-187.

4. – Лелюшенко Д.Д. Москва – Сталинград – Берлин – Прага, М., Наука, 1975, С.359.

5. – Лукъянчук И.Д. Альбом №2 фотоснимков участников Великой Отечественной войны – моих однополчан по  72гв. ттп (гвардейского тяжёлого танкового полка 0СП)10 гвардейского Уральского Добровольческого танкового корпуса 4-й гвардейской танковой армии. (Краткая история в судьбах людей).  (Экземпляр единственный).

6. – Ротмистров П.А. Время и танки   Воениздат М. 1972, С.146.

7. – Шапталов Б. Испытание войной. АСТ, М., 2002. С.247-248.

8.  – Там же С.248.

9. – Дроговоз И.Г.Танковый меч страны Советов.АСТ - ХАРВЕСТ, Москва-Минск, 2001г. С.25.

10. – Василевский А.М. Дело всей жизни. Политиздат, 1973, С. 344.

11. – Меллентин Ф. Бронированный кулак Вермахта. Русич. Смоленск, 1999, С.338.

12. – З.Вестфаль Между двумя решающими сражениями. По: Роковые Решения. М., Воениздат, 1958, С.212..

13. – Бескурников А.  Удар и защита. Молодая Гвардия, М., С. 7-74.

14.– Драгунский Д.А. Годы в броне. Воениздат, М. 1983, С. 111.

15.– Бабаджанян А.Х. Дороги победы, Молодая Гвардия, М., 1975, С.129.

16. – Фуллер Д. Вторая мировая война, Смоленск, Русич, С. 350.